понимания человеком окружающего мира (см.: Дуличенко, 1995, с. 163).
В настоящее время продолжается формирование научных направлений и школ, объединенных общей идеей «роли человеческого фактора в языке», которые, отличаясь исследовательскими приоритетами, выдвигают свои подходы к проблеме «человек и язык». Автор данного исследования является представителем омской лингвоантропологической школы, которая начала формироваться в конце 80-х годов прошлого века и сегодня представляет собой сообщество ученых, объединенных изучением языкового образа человека в различных его ипостасях: творца языка и языковой личности, главного концептуализирующего и причинного фактора в существовании и эволюции языка, субъекта и объекта запечатленных в языке знаний, мнений, оценок, создателя и носителя традиционной национально окрашенной культуры речевой коммуникации, индивидуальных словеснохудожественных миров и соответствующих текстов и стилей (работы Г.А.Бобровой, Л.О.Бутаковой, Е.В.Гейко, Е.Н.Гуц, И.Г.Дьячковой, В.П.Завальникова, О.С.Иссерс, О.В.Коротун, Г.А.Кривозубовой, Н.А.Кузьминой, М.П. Одинцовой, Н.В.Орловой, Н.А.Седовой, Н.Д.Федяевой, А.А.Юнаковской и др.). Обзор лингвоантропологических исследований омских русистов осуществлен М.П.Одинцовой (Одинцова, 2002).
Надо признать, что в настоящее время границы лингвоантропологии строго и четко не определены. Они обозначаются такими нетерминологическими определениями, как человеческий фактор в языке (Б.А.Серебренников и др.), человек в языке (Э.Бенвенист), человек и его язык (Р.А.Будагов), язык и мир человека (Н.Д.Арутюнова), мир человека в языке (В.В.Колесов), язык – человек – картина мира (М.П.Одинцова). Современная лингвоантропология представляет собой своего рода гипернаправление, объемлющее все дисциплины языковедческого цикла с человеком в центре (лингвокультурологию, психолингвистику, когнитивную лингвистику, социолингвистику, этнолингвистику, этнопсихолингвистику, этногерменевтику, психопоэтику); ее предметная область нестрого очерчивается и обозначается выражением «семантическое пространство человека в языке», в которое включается и прагматика в силу ее семантизованности (ср. триаду Ч.Морриса: структура – семантика – прагматика) (Одинцова, 2002, с. 5). Безусловно, проблему соотношения человека и языка, человека и культуры, языка и мышления можно продуктивно решать в рамках какого-то одного направления, но, как показывают современные лингвоантропологические исследования (в том числе и омских лингвистов), весьма эффективным является интеграция разных направлений лингвоантропологии (работы В.П.Завальникова, О.В.Коротун, Л.Б.Никитиной, Н.А.Седовой и др.). Широкий подход к предмету лингвоантропологии предполагает также привлечение знаний о человеке, добытых другими (нелингвистическими) науками: философией, культурологией, литературоведением, психологией, этнологией, эстетикой и т. д.
Таким образом, глобальным предметом современной лингвоантропологии является образ человека
