исключениями. Убили все духовное и великое. Что могли оборжали, осмеяли, обрызгали мочой, слюнями своего продажного жалкого ума, и все это под вывеской свободы.
Валентин развел руками:
– Насчет ада я как-то не думал. Боялся смотреть вглубь, наверное.
Вагилид одобрил темное признание.
– Хорошо, хорошо, но чем это кончилось?
Вагилид хохотнул несколько гробовым хохотом, но его хохот был более искренен, чем ожидал Валентин.
– Уж не думаете ли вы, что концом света? Хо-хо-хо… Что вы, что вы? Возможности зла и всего цикла вообще еще не были исчерпаны. Трудно же принять, мой друг из далеких доисторических времен, толстопузых или долговязых монстров, управлявших вашим миром, за серьезных богоборцев. Кишка тонка. Чтобы бросить вызов Богочеловеку, нужен все-таки другой уровень. Конечно, они пыжились, но до нормальных сатанистов не дотягивали. Эдакие недосатанисты.
Валентин хихикнул.
– А прыть у некоторых, я имею в виду не самых главных, тоже резвая. Замораживали себя, к примеру, до лучших времен… Даже не в состоянии были сообразить, на что они себя обрекают…
– Чем кончилось? – в упор спросил Валентин.
– Глобальными катастрофами, наводнениями, землетрясениями, затоплением целых стран, переселениями и т. д. – как полагается. При смене цивилизации. Эта цивилизация была обречена, потому что в основе ее лежала человеческая тупость и жадность. Решающую роль сыграли не катастрофы, а изменение сознания людей. Занавес, отделяющий этот мир от других, стал чуть-чуть приподниматься. В общем, истинное положение вещей частично восстановилось на примере конкретных явлений – были серьезные прозрения, прорывы. Когда люди увидели все это, материализм, это змеиное чудовище, губившее людей много веков, рухнул, как карточный домик, и больше никогда не возвращался. Эти изменения происходили постепенно, в течение нескольких столетий, и приблизительно в середине третьего тысячелетия возникла новая, уже иная цивилизация, мало общего имеющая с прежней, гармоничная и человечная. Со временем человечество избавилось и от всех этих технологий, засилья всяких машин и прочего. Почти все эти игрушки были выброшены, как ненужные, бессмысленные и мешающие жизни на земле. Но кое-что оставили…
И вдруг появилась девушка. Она вышла из-за кустов, из-за вампирических деревьев – немного пухленькая, нормального по стандартам доисторического человечества роста, в синем платье. Волосы – золотистые, лицо – белое, чуть-чуть смуглое, а глаза – глаза были черные, сверкающие темным огнем. Вагилид приветствовал ее движением руки.
Валентин замер. Девушка – после конца света.
– Моя дочь, – с теплотой произнес Вагилид. – Единственная. Зовут ее Танира.
– Танира приветствует пришельца, – ясно сказала она на русском языке.
Валентин разрыдался.
– Я ничего не понимаю, – сквозь слезы сказал
