но заплатить, чтобы вы продолжили давать ей эти препараты?
Зинаида Степановна назвала сумму.
Эхо полупустого кабинета безжалостно повторило неподъемную цифру. Даже для студентки с очень хорошей подработкой.
– Я достану, – не моргнув глазом ответила я.
Хотя мне и придется похоронить мечту о том, чтобы завязать со своей высокооплачиваемой профессией.
Зинаида Степановна обошла стол и коснулась моей руки так же, как еще полчаса назад гладила узловатые и сухие, как прошлогодняя листва, ладони моей бабушки. И заговорила она со мной так же, как с седой восьмидесятилетней женщиной, которая каждый день на протяжении последних трех лет видит ее как впервые.
– Лерочка, это очень большие деньги. Я помню, что ты учишься в университете. Ты еще и работаешь?
Никогда. Никогда я не скажу ей правду о том, какая работа позволяет мне оплачивать лечение бабушки. А соврать вслух не смогу. Зинаида меня тут же раскусит.
Силы нашлись только на то, чтобы кивнуть.
– Жаль, – протянула она, – а то у меня было к тебе предложение…
– Какое? – встрепенулась я. – Могу ведь и уйти со своей работы, если ваша хорошо оплачивается.
Правда не знаю, какая приличная работа может приносить столько денег, как моя. Можно попробовать совместить, если зарплата будет хорошая. Днем-то времени у меня полно.
Зинаида не знает, но я давно в академическом отпуске. Главное бабушку поднять на ноги.
– Наша больница сейчас участвует в тендере на реконструкцию фасада, – сказала Зинаида Степановна. – На днях приезжал один директор, осматривал участок. И каждые пять минут у него звонил мобильный телефон. Он чертыхался и матерился, как сапожник, хотя с виду не скажешь, очень приличный мужчина в хорошем костюме. И машина дорогая. Так вот, у него секретарша уволилась, и он никак не может найти себе новую. Не думаю, что твой звонок будут неуместен. Особенно, если ты уточнишь у него про работу.
Я не верила своим ушам. И глазам заодно, когда Зинаида протянула мне белую визитку с вензелями.
– Вы сделали это для меня?
– Конечно. Я повидала многие семьи на своем веку, Валерия, и много раз люди куда обеспеченнее тебя оставляли здесь своих родственников и через месяц-два забывали сюда дорогу. А ты готова на все ради бабушки, но в одиночку ты это лечение не вытянешь. Директор был у нас вчера. Если тебе повезет, то он еще никого не успел нанять. Звони скорее.
Медлить не стала.
Сразу как выскочила из кабинета, вбила дрожащими пальцами номер.
– Алло? – ответил женский голос.
Настроение упало ниже плинтуса.
– Мне бы… – промямлила я.
– Чего?! – рявкнула девица. – Говорите громче!
Орать в коридоре было идеей не лучшей, так что я стремглав понеслась на выход, одновременно с этим прочитав с визитки:
– Мне бы… Максима Соловьева!
Хлопнула дверью, деревянной и тяжелой, как в церкви, в которую мы ходили с бабушкой, и выбежала во двор.
– Вас не слышно! – проорала девица мне в ответ.
Да что ж такое…
– Максима Соловьева! – заорала я тоже, на всякий случай отбежав как можно дальше к усыпанным желтыми листьями деревьям.
– КОГО?!
– А ну отдайте трубку! – проворчал мужской голос на заднем фоне. – Я даже отсюда ее слышу, а вы, что ли, нет?
– Чего?!
Мужчина ругнулся себе под нос и тихо сказал в трубку:
– Алло. Вы меня слышите?
– Прекрасно! – обрадовалась я. – Я звоню по поводу вакансии секретаря, если вы еще не…
– Еще не, – оборвал он меня. – Давайте проверим кое-что. Я буду говорить цифры шепотом, а вы, если сможете их расслышать, повторять. Идет?
Ничего себе собеседование, подумала я.
– Идет.
– Семь тринадцать тридцать восемь, – сказал он жарким шепотом.
Я повторила.
– Тридцать шесть шестнадцать двадцать пять, – сказал он еще тише. – Услышали?
– Ага.
– А теперь перезвоните. Это мой личный, – сказал он и нажал «отбой».
Черт возьми!
Семь тринадцать двадцать восемь? Нет. Так, еще раз. Соберись, Лера.
Я расслабилась и повторила цифры на память, вбивая их в телефоне,
