собираешься? Три лапы в шпагате, две дрыгаются, как будто педали крутят, а шестая стоит на цыпочках. Я извиняюсь, фуэте собираетесь крутить? Так дело не пойдёт! Выбирайся из этой волосяной ловушки и ищи место для приёма пищи понадёжней.
Насекомое, дрыгая лапками и трепеща крылышками, вырвалось, наконец, из зарослей на руке и поднялось повыше, чтобы оценить обстановку. А что тут оценивать? Давай на пузо! Волос по минимуму, и поляна – хоть компанию зови.
Дошло видно! На мгновение зависнув и оценив поле непаханное, комариха (по-моему, я даже видел, как она облизнулась) сходу плюхнулась на мой живот. Потом, потрогав передними лапками свой хоботок, поставила его строго под 90 градусов к моему пузу и начала глубокое бурение кожного покрова. Не скажу, что совсем ничего не чувствовал. Чувствовал! Рая делала мне больно! Почему я назвал комариху именем моей жены? А догадайтесь, бл…!
Это знакомое всем состояние! Когда сидишь в кресле у стоматолога, вроде и укол сделали и нерва в зубе давно нет, а чувство ненависти к стоматологу не проходит. Вот не проходит!
Никогда не проводили подобных экспериментов? И вроде понимаешь умом – ну что эта фигня с крылышками у тебя отъест? Но тёплых чувств всё равно к ней не испытываешь. К Рае в смысле. А вот интересно, что у неё сейчас? Обед, ужин, полдник? И кто я для тебя, Рая? Второе или всё же десерт? А может, аперитивчик?
Около пяти минут Рая качала из меня кровь. Я хорошо видел, как заполняются пустые резервуары этого миниатюрного кровяного танкера. Видел, как вдруг поднялась и прижалась к брюшку задняя пара лапок, как всё тельце этой малюсенькой вампирши раздулось и приобрело цвет кровавого рубина. Красиво! Моя…
Через мгновение я почувствовал, как комариный бур вышел из меня. Обед закончен, господа? А дальше что? Танцы? Затрепетали, зазвенели, нарушая дачную идиллию, комариные крылышки. Тяжело оторвавшись от тёплой площадки живота, безвольно болтая натруженными лапками, Рая сантиметр за сантиметром поднимала вверх наворованное. Она медленно, проваливаясь в воздушные ямы, с трудом держа горизонт и сбиваясь с курса, приблизилась к моему носу. Звук, издаваемый её натруженными крылышками, то пропадал, то натужно тиранил слух. Мы встретились глазами.
– Спасибо, Саша! – сказала Рая.
– На здоровье, Раиса Захаровна! – ответил я.
Но тут! С яблони-антоновки, под которой меня ели, с самой верхней ветки, с самого верхнего, чуть пожелтевшего листочка, сорвалась капля вечерней росы. Прозрачная, как слеза, она поймала последний яркий луч заходящего солнца и сверкала, как алмаз в короне царицы-Осени. Капля всем своим чудовищным весом, с огромной высоты трёхметровой антоновки, обрушилась на мою Раю…
Лапки… крылышки… носик…
Ну, не то чтобы фейерверк, конечно! Так, розовое облачко на фоне жёлтых одуванчиков! Сиюсекундный натюрморт. Красиво, никто не спорит…
Чёрт! Как же чешется пузо! Вампиры среди нас! Пойду домой, надо чем- то намазать!
