которую я уже почти что всерьёз считал не своей. Я лежал и строил предположения, одно другого нелепее. И постепенно я начал погружаться в сон. И во сне передо мной всплыло лицо Тани.
Но это была уже не совсем Таня. Черты её лица начали неуловимо изменяться, стали более острыми. Серые глаза приобрели непонятный красноватый оттенок, который, несмотря на свой неестественный цвет, тем не менее очень подходил ей. Светлые волосы стали длиннее, легли волнами на плечи. Я вдруг понял, что передо мной не Таня, а совсем другая женщина. Женщина, с которой мы были в Виденьске в начале девяностых; женщина, которую я вообще очень часто видел, которую я знал, которую я… И её лицо, её фигура вызывали в душе какие-то тоскливо-приятные чувства. Что-то такое, от чего невозможно было просто отмахнуться и забыть.
Она стояла на холме, и за её спиной – до самого горизонта, насколько хватал глаз – расстилалась степь. На женщине была куртка без рукавов, мехом наружу. На талии, стянутой широким кожаным поясом, висел меч.
Порыв ветра всколыхнул светлые пряди её волос, и женщина подняла правую руку, чтобы отбросить их со лба. На её руке я увидел массивный браслет из белого металла, и вид его вызвал у меня в памяти непонятное слово: «Йорка». А через миг я вдруг понял, что это не просто слово, это имя.
Её имя…
Холодный ветер дул не переставая. Яркое зимнее солнце совершенно не согревало ни степь, ни лошадей, ни людей.
Я протянул ладони к пламени костра, едва заметного в лучах обманчивого солнца, и посмотрел в сторону лагеря. Люди отдыхали. Кто-то так же, как и мы, грелся у костров; кто-то уже поставил свои палатки и занимался лошадьми или приготовлением пищи. Дня три можно и отдохнуть, подумал я. Пусть люди наберутся сил.
– Ну, что скажешь? – спросила меня Йорка.
Я посмотрел на неё. Взгляд у Йорки был тяжёлым и хмурым. Она очень не хотела, чтобы я уходил. Но она не понимала, что это может помочь мне. Она не понимала, что знания, полученные мной, помогут осуществиться нашей общей мечте. Ведь без этих знаний даже мне, со всей моей армией, неприступные стены Лаоэрта не по зубам. Это ведь не Гдан, клубы дыма от развалин которого всё ещё поднимаются над лесом.
– Ты уходишь? – снова спросила Йорка.
Я перевёл взгляд на третьего человека возле нашего костра. Эска – золотоволосый парень, виденный мною во сне за раскалывающимся стеклом, – снисходительно улыбался. Его светлый комбинезон выглядел неестественно на фоне одежд из звериных шкур.
– Ты уходишь? – повторила свой вопрос Йорка. Голос её дрогнул. Она уже догадалась, каков будет мой ответ.
– Я ещё ничего не решил, – попытался успокоить её я.
– Ну, так решай быстрее! – воскликнула Йорка.
– Женщины уже командуют Бессмертными? – усмехнувшись спросил меня Эска.
Мне очень
