он сделался тих и почти незаметен.
С Настенькой и Наумом Любимка почти не разговаривал. Настька глядит слишком укоризненно, а Наум молчит, но делает это столь многозначительно, что лучше бы обвинял и кричал.
Ярополк тоже больше молчал, сидя у костра и глядя в огонь. Днём он упорно тренировался, почти всегда становясь одним из лучших. Это потому что я не стараюсь, – неизменно заверял себя Любим. Он и правда не старался. Какой смысл рвать жилы в простых учебных соревнованиях, когда уже показал себя и на испытании и при добыче волшебной воды.
Остап был бесшабашен и весел. Для него состязания были чем-то вроде приключения. И конечно же он лелеял мысль повторить путь отца.
– Тарас единственный, кто победил в играх, будучи тягателем. Почему бы и мне…
Тут же на него наваливался Любимка, и начиналась потешная свалка. Наум глядел на них и вздыхал, а Ярополк отворачивался и молчал.
Пелагея пела перед сном у костров протяжные песни, которые брали за душу всех без исключения от первых богатырей до последней дворовой челяди. Проверяла на них новые сочинения, как она призналась Любимке. Общая реакция очень нравилась молодому менестрелю, она уже предвкушала выступления перед скоплением люда собравшегося на состязания в Туле.
Так прошла пара дней. А потом их размеренную жизнь прервало событие.
***
Московское княжество. Западные леса.
Скрипень передвигался глухими лесами, подальше от обжитых мест. Если в Мокеевке он показал себя и прихвастнул, дальше была большая вероятность повстречать Буслая или воронёных. Это было слишком опасно.
Его способность лени была скорее способностью поддержки, нежели атакующей, поэтому в одиночку ему не особо улыбалось выйти против сильного противника.
По той же причине не напал ни на одну из деревень. Проклятущий Харитон очень грамотно пускал по лесам и дорогам патрули из богатырей и писарей. Все силы уходили на то, чтобы им не попасться, о том, чтобы разрушить деревню и подпитаться жизненной силой людей – речи не было. Не удивительно, что уже на второй день пути настроение у Скрипеня было злющее презлющее.
А потом объявилась ещё одна напасть. Чем глубже забирался в лес, тем больше убеждался, что его преследуют.
– Ангелов пацан. Как он умудрился так привязать к себе собаку!
Он оглянулся и вдруг нахмурился.
– Нет! Это не она!
Взмах руки. Пространство затрещало от напряжения. Из кустов выпрыгнул и замер в воздухе матёрый волчище, в три раза крупнее обычных волков.
– Скверно! – скрипнул одержимник и взмахнул руками в другом направлении. Там из кустов появились ещё двое, таких же крупных.
Вз-з-з! Вз-з-з! – загудел от напряжения воздух. Волчары застыли, вмороженные во время. Зато первый шлёпнулся наземь и замотал лобастой головой.
– Вот и повод воспользоваться им…
Одержимник
