дуге и до конца войны просидел дома в подполье, не выходил пять лет». Попутчик мой оказался бывшим начальником районной милиции и поэтому знал его биографию. Вот это новость… Как мог такой смелый парень и вдруг оказаться трусом? О нём же писали в дивизионной газете, я поспешил написать и автору той статьи журналисту Николаю Ивановичу Мазурину, что нашёл героя его фронтового очерка. На подвигах Кладова всю войну воспитывали молодежь в 17-м артполку, где он сражался.
Пришёл в село, нашёл дом Кладовых, стоявший на отшибе. Хозяин растерялся от неожиданной встречи. О том, что он представлен к ордену Ленина, Михаил Иванович все эти годы даже не подозревал. Вручил ему знак и удостоверение ветерана дивизии, чему тот был искренне рад. – «Я сейчас…», – сказал Михаил Иванович, и куда-то быстро ушел. В ожидании хозяина разговорился с его женой. «Как живёте, много ли детей…» Насторожили детали: первый сын – 1944 года рождения, второй – 1946-го… Вернулся хозяин, с бутылкой, конечно. Вечер прошёл в воспоминаниях, но они всякий раз обрывались, когда предстояло рассказать, что с ним было дальше, после ранения. Подробно рассказал Михаил Кладов, как он, в составе 17-го артполка, принял первый бой в Бресте, как отступал, как подбил эти девять танков на полях у Красивой Мечи.
Утром уговорил его идти в райвоенкомат, узнать, как получить орден. Я представился военкому, рассказал суть дела. Под каким-то предлогом военком попросил Михаила Ивановича выйти в соседний кабинет, и вдруг говорит: «Как можно вручать орден Ленина дезертиру, хотя и реабилитированному? Что люди в селе скажут? Их сыновья погибли, а он в подполе сидел, и теперь ему орден вручат?» – «Но ведь орден он заработал, кровью… Подвиг должен быть отмечен, а наказание он получил». Так с военкомом ни о чем и не договорились. Не смог я решиться и прямо спросить Михаила Ивановича: почему он бежал с передовой и остаток войны просидел дома? Сделал вид, что ничего этого не знаю…
Когда прощались на станции, и уже тронулся поезд, я стою на подножке, Михаил Иванович вдруг закричал вдогонку: «Валерий, не пиши обо мне ничего – я подлец!».
Спустя время в гостях у Кладова побывал брат его погибшего однополчанина Виктора Мезенцева, расспросить, как он погиб. Ему и удалось узнать подробности, как Михаил Кладов в разгар войны оказался дома.
…После госпиталя Михаил Кладов снова попал на фронт наводчиком орудия. Его часть стояла недалеко от родного села, когда 5 июля 43-го немцы начали наступление. Не выдержал адского огня, испугался гибели, и убежал в родное село. Сначала думал отсидеться день-два, но затянуло на годы… Искали его после войны, как дезертира, но он прятался. А в 1948 году на таких, как он, вышла амнистия. Работал в колхозе трактористом, потом сторожем. Всю жизнь односельчане его сторонились. Помню, с какой гордостью, надев на пиджак знак ветерана 137-й дивизии, он прошёл по селу, когда я рассказал ему об ордене. Может быть, впервые за долгие годы он почувствовал
