синхронно, с пустыми, безжизненными глазами. Не было шумного щебетанья и девичьей болтовни. Не было лишних движений и суеты. Они словно завороженные и бездушные куклы. И кто бы их ни увидел, всегда прижимался к стене, пропуская безмолвную процессию.
Зайдя в комнату, Лен низко поклонился, выражая этим приветствие и уважение к царственной особе. Это она дала им с братом жизнь, это она заключила две души в одно тело.
– Лен, вам придется покинуть и королевство, и этот мир. Сегодня в полночь для вас откроют портал духи. Смело шагайте в клубящийся белесый туман. Брату своему ты не давай опомниться, иначе все испортит, как обычно.
– Хорошо мам, – Лен покорно согласился со словами матери.
– Ты должен был первым появиться на свет и взять бразды правления в свои руки, но упрямство твоего брата и тут сыграло немалую роль. Лен я не знаю, что за мир там за гранью, но точно могу сказать – лишь там вы избавитесь от проклятия и найдете с братом свою любовь. И помни Лен, обратной дороги не будет. Этот поход лишь в одну сторону. Этот мир для вас более не будет существовать. Вам придется стать малыми детьми во взрослых мужских телах и познать чужой мир. Вы далеко не олухи. Раз смогли столько лет править нашим государством, то и там вы уверена приспособитесь, – Ленкления тяжело вздохнула, поцеловав в макушку Лена, отдала ему гребень. – Возьми его, он несет частичку моей силы. Когда будет слишком тяжело и не понятно что-то, расчеши им свои волосы. Иди мальчик мой и передай пост короля достойному. Духи подскажут, кто это будет. Народ соберется на главной площади, как зайдет солнечный лик. Там будет тот, кто будет править страной и миром.
Лен молча поднялся, взяв из рук матери костяной гребень, тонкой ручной работы, казавшийся невесомым. Ажурная структура напоминало тонкое кружево. Но впечатление хрупкости было обманчивым. Прикрепил его к массивной цепочке, в два пальца шириной. Металл был особенным. Снять цепь было невозможно. Эта цепь соединяла две души в одном теле. Ох и намучались они с братом, таская тяжелый метал на хрупкой шее в детстве. Но делать было нечего, сняв завороженную цепочку, покинула бы тело одна душа, вслед за ней устремилась бы и другая. Но, со временем братья привыкли к холодному металлу и даже сроднились с ним.
Лен быстрым шагом покидал мрачную башню. После того, как мать прокляла их, она добровольно стала служить духам. Стала их глазами, ушами, мыслями и голосом. Порой Лен не понимал, с кем он в действительности общается, и осталась ли душа матери в хрупком теле. Ее холодность и надменность, в купе со всемирным потоком знаний, подводили к мысли, что это уже не их мать, а кто-то другой. Могущественный, холодный и безразличный к их проклятию. Что хотели духи, ведомо было лишь им.
– Клен, – обратился мысленно брат, – забирай тело обратно, тебе оно сейчас нужнее. Ты король, тебе и писать завещание тому, кто взойдет сегодня после полуночи
