он, – знаешь, я все время думал о тебе.
– А почему же не позвонил? – попеняла я, разглядывая множество фотографий на стене, пока он кружил молодым дельфином вокруг меня и моей сумки, потом вокруг бутылки вина.
– А кто это с тобой на снимке? – указала я на фотографию. На ней Майк в обнимку с чернокожим, улыбающимся на все тридцать два белых зуба и шапкой чёрных курчавых волос, парнем, опирались на голубого цвета Додж.
– Это Пол – мой друг. Мой лучший друг. Тут, он только купил машину.
– Он здесь живёт?
– Год назад, мы поехали кататься на лыжах. Он не хотел… я настоял. В горах сошла в лавина. Меня накрыло. Он искал меня целый день. Пока не нашёл. Вытащил из-под снега.
Майк протянул мне бокал с вином, развернулся и устало, как будто из него вмиг высосали все силы, поплёлся к креслу, – … в общем он заболел. Пневмония. Не смогли спасти…
– Он у… умер? Ты уверен?
– К сожалению. Эта фотография – всё, что у меня осталось.
Я протянула Майку брелок.
– Это твой?
Майк поперхнулся вином. Закашлялся.
– …Точно такой я подарил Полу, когда он купил эту машину.
Майк взял брелок у меня из рук.
– Нет… этого не может быть… «From Mike to Paul», – гласила задняя стенка брелока.
Майк поднял на меня удивленные глаза, – Где ты его взяла?
– Мне дал его Пол.
Таша. Или История в истории
И остался Джон Мак Кинли перед скорбным могильным камнем один. Там, под этим камнем теперь будет покоиться прах его мамы.
Ей было много лет. Она прожила, как сама считала, долгую счастливую жизнь.
– «Если ли что-нибудь лучше смерти»? – цитировала она Сократа, и сама философствовала, – пора мне лететь туда, где, я верю, ожидает меня Господь, и не имеет значения, кем ты жил на Земле орлом, собакой или человеком.
Интересно, а сколько времени осталось у него, у Джона? Как же так получилось, что он стоит теперь один посреди белоснежного поля, топорщегося пупырышками таких же белых, в снегу, или не покрытых снегом, серых камней?
Его мама всегда винила в несчастьях Джона своего брата. Дядя Джона, Мэтью, бывший водитель грузовика, который строил дороги на севере Соединенных Штатов. Тинейджера Джона распирало от восхищения, когда по национальному каналу показывали его дядю, который вместе с другими такими же суровыми и смелыми мужиками возили стройматериалы по льду и в полной темноте из Аляски в Канаду. Мэтью заработал на этом довольно значительное состояние и сумел создать крепкую немаленькую, с пятью детьми, семью. Это он постоянно рассказывал мальчишке Джону увлекательные истории о снегах превращающих деревья, дома и горы в огромных белых перламутровых улиток; о лете, пылающем от цвета кипреи, которую американцы так и называют Fireweed (огненная трава); о медведях и лосях, которые в поисках лакомства забредают в города и даже во дворы к людям. Тогда ему было 17 лет и он представлял себе, как сильный и бесстрашный заработает столько же денег, и у него тоже
