уже.
-Растет… Ты хочешь, чтобы я вернулся в милицию для расследования одного дела?
-Крайне важного дела.
-Я не уверен в себе. Ты пойми, я уже восемь лет как с милицией не связан. Да и вообще, Ошкин знает о моей послевоенной биографии?
-Отлично знает. Он сказал, что херня все это. И я с ним согласен.
-Он готов сделать уполномоченным человека, который отсидел четыре с половиной года?
-Ты искупил свою вину перед Родиной. Так что ничего такого в этом нет.
-А если проблемы начнутся?
-Если мы его поймаем недели так за полторы, то не начнутся. Тебе выпишут премию, заработаешь. А «наверх» про тебя особо говорить не будем. Да им и плевать будет: самое главное показать, как круто действовали наши следаки, поймав особо опасного преступника.
-Оно правда такое важное?
-Я врать не стану.
Летов оперся руками о стол, который издал испуганный скрип – давненько ничего тяжелее наполненных едой кастрюль и сковородок на нем не стояло. В голове Летова, нападобие стаи варон, крутилось много мыслей. Самой главной была мысль долга: если дело действительно такое важное и опять гибнут невинные люди, то это надо прекратить. Летов конечно же догадывался, что в рядах милиции сейчас дела идут неважно – сколько хороших следаков полегло. Чувство долга говорило ему согласится, разум выводил какие-то контраргументы, мол, убьют еще или что-то в этом роде… хотя, он совершенно не боялся смерти. Вообще. Скорее даже хотел ее.
«Я… я согласен» – задумчиво ответил Летов, стукнув рукой по грязному столу.
-Ты уверен? – спросил радостный Горенштейн.
-Абсолютно.
-Тогда пошли в отделение. Выдадим тебе все, что нужно.
Летов быстро снял свои измазанные грязью брюки, напялил более-менее чистые милицейские галифе, накинул пальто и вышел вслед за Горенштейном.
В самом отделении было тихо: все сидели по своим кабинетам. Лишь дежурный в будке болтал с каким-то сержантом, а в КПЗ шла оживленная беседа двух сильно выпивших торговцев ворованными продуктами. Пройдя по темным коридорам в которых эхом раздавались отборные матюки спорящих воров, Летов с Горенштейном дошли до заветной двери кабинета Ошкина.
«Вот, товарищ подполковник. Товарищ Летов согласился на наше предложение» – отрапортавал попивающему чай Ошкину Горенштейн.
–Сколько лет – улыбаясь сказал Ошкин своим веселым голосом, откидывая в сторону свежий выпуск «Советской Сибири» и медленно вставая, опираясь о скрипучий стол. – Серега, сколько же лет не виделись! Всегда помнил о тебе, ты следак каких еще поискать надо. Садись, поболтаем, введем тебя в курс дела.
Летов пожал руку Ошкину, даже улыбнулся немного, впомнив славные довоенные времена.
«Ну что, Сергей, как жизнь? Слышал про твои дела – не осуждаю тебя» – загадочно сказал Ошкин, отставляя вслед за газетой и стакан горячего чая, испускающего пар.
–Я? –
