научился… Знаю, что ответить старику. И отвечу. Но удовлетворит ли его мой ответ?..
Шурх, шурх. Мягкие войлочные тапочки шуршат по натертому паркету. Плюх! Ладошки упираются в стол, чтобы остановить скольжение. Ребенок, он и есть ребенок.
Смотрю в счастливые глаза, переливающиеся золотистыми искорками.
– Хорошо спала, маленькая?
Довольная улыбка служит мне ответом.
– Позавтракала?
Взгляд становится слегка растерянным, потом озаряется внезапной догадкой, и с возгласом: «Я сейчас!» Ирм уносится прочь из библиотеки, чтобы несколько минут спустя вернуться, обеими руками удерживая не столько тяжелый, сколько неудобный груз и с забавной сосредоточенной миной на личике стараясь сохранить равновесие.
На полированную столешницу опустился поднос со снедью.
– Вот!
Блинчики? Омлет? Горячие булочки? Я столько не съем. То есть съем, но рискую при этом маяться животом до самого обеда.
– Вообще-то в этой комнате не принимают пищу. – Виновато почесываю шею, а мьюр, выглядывающий из-за книжного шкафа, прямо-таки испепеляет меня взглядом.
– Лайн’А сказала: можно! – Девушка отчаянно закивала головой.
– Ну если Лайн’А сказала… – Как она забавно произносит имя волчицы: «Лаайна’Аа»… Впрочем, ругать за крошки будут меня, а не ее.
– А если do[14] постарается быть аккуратным? – Голос, раздавшийся за моей спиной, счастлив и тревожен одновременно: такое состояние души свойственно женщинам, носящим в своем чреве будущую жизнь, а Лэни входит в их число. Месяца два уже, если не больше.
– Насорю обязательно, ты же меня знаешь.
– Знаю. Иди, погуляй, малышка, я скоро приду.
Ирм – понятливый ребенок и не заставляет два раза намекать на то, что взрослые хотят посекретничать. Уходит. Нет, убегает, весело шурша тапочками. А Лэни начинает расставлять передо мной принесенный завтрак.
Есть что-то странно уютное в женских руках, занятых домашними делами. Что-то спокойное и уверенное, простое и сложное, загадочное и в то же время не требующее объяснения. Мне нравится смотреть на смуглые пальцы, бережно касающиеся хрупкого фарфора, на блестящие черные волосы, заплетенные в косу, на слегка потяжелевшую и ставшую еще прекраснее фигуру. Если бы я мог хоть раз согреться в тепле лилового взгляда… Нет, не получится. По крайней мере не сейчас, когда в ласке волчицы нуждаются те, что еще не могут громогласно заявить о своих желаниях.
– Вы не хотели меня видеть, dou?
– Почему ты так решила?
– Вы смотрите… с сожалением. Я помешала вашим занятиям?
– Нет. Да и какие занятия? Так, книжку листал.
– Полночи? Должно быть, увлекательное чтение. – Лэни ловко балансирует между ехидством и почтением.
– Кстати, об увлекательности. От кого ждешь приплод?
Понимаю,
Господин.
