style="font-size:15px;"> – Она не могла уйти и не взять их, – сказал Марик.
Перед ним лежала раскрытая папка с его творениями.
На каждый праздник мальчик готовил Дарье подарок. Было время, когда и отцу преподносил картинку с танком или парусником, но Анатолий не догадался собирать их. Носил на работу, там прятал в одном из ящиков стола, кое-что лежало в книжном шкафу в домашнем кабинете: выбросить было неловко, так и мешались, попадая под руку то тут, то там. А Захарова папку завела, скопила – удивительно. Перекладывая один лист за другим, Рубинов рассматривал пейзажи, портреты и натюрморты, подписанные корявыми печатными буквами: «Марк 5 лет», «Марк 6 лет», «Марк 7 лет», «Маме», «Маме Даше»… Те знакомые, кто видел работы Марика, спрашивали: кто учит его рисовать, и на ответ: «никто не учит» качали головами: какой одарённый ребёнок. Не скажешь же, няня учит. Сама она, кажется, неплохо рисовала. Взяв очередной лист, Рубинов застыл. На него смотрела Дарья. Сразу узнал, даже не прочитав подпись: «Мама, это ты. Марк 11 лет». Как уловил особенности её лица! Высокие скулы, тонкий, с круглыми ноздрями нос, волнистые волосы цвета жжёного сахара, и взгляд – тот самый, что чаще всего у неё бывал: с запрятанной в глубину болью и разочарованием. Действительно, талант у ребёнка. Сын подал голос:
– Мы с ней друг друга рисовали.
– Друг друга? – встрепенулся Анатолий.
– Да. Вот, видишь, это я. – Марк достал из кипы новый лист. – Правда, похоже получилось?
Они позировали и одновременно рисовали. У Марика был обычный детский подход: лицо в анфас, распущенные волосы по плечам. Мальчика же художница изобразила вполоборота сидящим на табурете, склонившимся к листу бумаги с карандашом в руке, сосредоточенным и трогательным. Как надо любить ребёнка, чтобы так его нарисовать!
– Можно я возьму? – осипшим голосом спросил Анатолий. – В офисе повешу в рамочке.
Марик вытянул из отцовских пальцев лист, убрал в папку, захлопнул её, навалился локтем.
– Вернётся мама, у неё и спрашивай.
Анатолий присел перед ним на корточки, взглянул снизу и, стараясь говорить убедительно, начал:
– Марк, ты должен смириться. Она ушла от нас совсем. Скорее всего, подыскала другую работу, где малыш, а не такой дылда. Ведь мы и сами собирались отказываться от её услуг.
Не глядя на отца, Марик качал головой. Рубинов же с каждым словом всё больше убеждался в своей правоте. Ну не забрала рисунки, и что? Быть может, не считала, что имеет на них права. Столько лет жила на всём готовом: отдельная комната, питание, зарплата немаленькая, вещи почти не покупала, ей перепадало от хозяйки много чего, разве что кроме бельишка…
– Па, если полиция не будет искать маму, я сам буду искать, – потупясь, предупредил Марик.
– Выбрось из головы, сейчас же! – резко встал Анатолий, твёрдый тон сына его насторожил. –
