а в холодильном две свободные койки пустовали… – Семенов спохватился, увидев отчаянную реакцию среднего руководящего состава кафедры, но было уже поздно.
Крабов уже встал, и стал щекотать своими толстыми пальцами вымя невидимой верблюдицы, что считалось признаком запредельно отрицательной реакции академика.
– Николай Сергеевич! – обратился он к дремавшему в первом ряду Сапсанову, – у Вас в холодильном, извините за жаргон, находится пациент Москаев. Стажер не сумел как следует доложить, конференция в недоумении. Пожалуйста, доложите нам четко, что явилось причиной госпитализации на золотую койку специализированного экспериментального отделения!
Сапсанов с утра мыслил не гибко, и говорил только хорошо заученными штампами. В полудреме он уловил что-то об инфузии допмина, и понес совсем не в ту степь:
– Сочетанная сердечно-сосудистая недостаточность, шоковое легкое, мозговая кома четвертой степени – начал он один из привычных алгоритмов ответа.
Академик взглянул на запавшие глаза Сапсанова и участливо поинтересовался:
– Обезвоженности нет?
Сапсанов намека не уловил, и понес дальше:
– Нарушения водно-электролитного баланса, кислотно-щелочного равновесия, коллоидно-осмотического состояния, корригируются постоянной инфузионной терапией, инфузией водно-электролитных растворов, плазмозаменителей…
Академик покачал головой, пожевал губами, скорбно развел руками. Он углубился в изучении истории болезни, вырвал из нее несколько последних листов, разорвал их и сунул обрывки в руки оторопевшему Семенову.
– У нас клиническая больница! Это научная клиника! Это Школа! А вы пишете здесь черт знает что! Еще напишите, что пациент помещен в холодильник в связи с отсутствием мест в морозилке! Историю дооформить. Николай Сергеевич, будьте любезны, после операций ко мне на собеседование! Обсудим эту историю на заседании руководства кафедры!
А теперь поговорим о некоторых проблемах глубоко охлаждения, которые явились камнем преткновения в диссертации Сапсанова. При погружении человека в состояние искусственной гипотермии происходили не совсем приятные чудеса. Человеческий организм, запрограммированный на нормальную температуру 36,6 градусов Цельсия, очень неохотно переходит на другой режим терморегуляции. Достичь гипотермии можно, только погрузив организм в глубокое коматозное состояние. Практически, для этого необходимо вводить в организм гору дорогостоящих медикаментов. Часть этих медикаментов имеет статус наркотических средств, и подлежит особо строгому учету. А теперь вернемся к реалиям перестроечной действительности, периоду начала 90-х годов.
– Таким образом, из наркотических средств у нас остаются только эфир, и несколько ампул лидокаина – подвела итог Ирина Владимировна, старшая сестра отделения, ответственная за выписку и распределение лекарств.
Доклад происходил на конференции во втором
