рпен? Он, конечно, не протестант, а, как сам он постоянно утверждает, вполне приличный католик, но сильно ли это обстоятельство помогало ему до сих пор? Разве не от испанских властей, обвинивших печатника в ереси и измене, ему пришлось скрываться полтора года, потеряв свое только что вышедшее на промышленные обороты предприятие и все имущество? Не он ли дрожал от страха пять лет спустя, каждую минуту ожидая ареста, когда для усмирения Нидерландов там появилась армия герцога Альбы и началась охота за всяческого рода «неблагонадежными»? Разве не испанские солдаты при разгроме Антверпена подожгли типографию, разнесли дом, чуть не убили самого типографа и его семью, а потом забрали все деньги? И не стоило ли ему перед поездкой вспомнить о том, что он был и по-прежнему остается официальным типографом голландских Генеральных Штатов – тех самых, что руководят войной за независимость? Недостаточно натерпелся от испанцев? Совсем не боится за свою жизнь?
Кристофу Плантену уже 65 лет. В мирном университетском Лейдене, где его уважают и любят, работает один из филиалов типографии – налаженный и прибыльный бизнес. Этого вполне хватит на безбедную старость одному из самых богатых предпринимателей Нидерландов. Не пора ли на заслуженный отдых? Типография в Антверпене, с которой все начиналось, дело всей жизни – под управлением зятя, которому Плантен полностью доверяет. Правда, этот типографический гигант в связи с войной и осадой сейчас переживает не лучшие времена. Но стоит ли на старости лет бросать спокойную жизнь и снова погружаться в бесконечные деловые проблемы и передряги? Снова бороться с обстоятельствами, рискуя всем…
Или все-таки стоит? И вот почему он рвется обратно в Антверпен: уверен, что только он сможет поправить положение в этих крайне неблагоприятных обстоятельствах и вновь привести к процветанию предприятие, которое он когда-то построил с нуля и превратил в одну из самых больших бизнес-империй Европы. Ситуация серьезная, но ведь ему не раз приходилось начинать все сначала. Этот кризис – далеко не первый. Бывало и хуже… Он стар, но еще не готов сдаться. Не потому ли Officina Plantiniana стала крупнейшим издательством и первой типографией промышленного уровня в мире? Потому, что ее основатель – человек, научивший мир читать, – не привык сдаваться?
Лучше всего его жизнь и карьеру можно описать метафорой боксерского поединка: боец получает удар, падает, поднимается; снова сокрушительный удар, опять падает и опять поднимается – до победы. Плантен выстоял много раундов. Каждый из ударов судьбы мог отправить его в нокаут – стать последним и для типографии, и для него лично. Но он вставал. Снова и снова. Человек, превративший печатную книгу из роскоши для немногих в продукт массового повседневного потребления и основной носитель информации. С этого все и началось…
Мы с вами живем в эпоху информационной революции. Поколение, родившееся в 1940-х годах во времена радио, с бурным восторгом наблюдало распространение телевидения, появление видеомагнитофона и персонального компьютера. С доверчивым удивлением – изобретение мобильной связи и интернета. С осторожным любопытством – виртуальной реальности, социальных сетей, планшетов и смартфонов. Люди, которые в детстве общались с родственниками и друзьями, живущими в другом городе, с помощью писем и телеграмм, а новости и другую информацию получали только из газет и книг, теперь живут в мире мобильного интернета, облачных хранилищ, социальных сетей и онлайн-трансляций. Они могут не только прочитать, но и увидеть, что прямо сейчас происходит почти в любой точке планеты. Небольшое плоское устройство размером с ладонь обеспечивает доступ ко всем знаниям мира. Мог ли кто-то вообразить такое в 1950 году, кроме самых смелых писателей-фантастов?
Но не стоит думать, что мы живем в исключительное время расцвета человеческого интеллекта, подобного которому никогда еще не было. Просто по историческим меркам четвертая информационная революция, начавшаяся с появлением микропроцессора, происходит молниеносно: всего несколько десятилетий – и мир изменился до неузнаваемости и продолжает стремительно меняться. Первая информационная революция – изобретение и распространение письменности, растянулась на тысячелетия. Третья, связанная с изобретением телеграфа, телефона и радио, с помощью которых можно передавать информацию на большое расстояние, произошла достаточно быстро, за каких-то сто лет, завершившись появлением телевидения.
Письменность – знаковая система для хранения и передачи речи и любых других данных. Неизвестно, кому и когда первому пришла в голову эта прекрасная мысль – в каждой древней культуре находился свой ленивый гений, которому надоедало повторять что-то много раз, или мудрец, который хотел непременно сохранить сакральные и другие важные знания для потомков. Мифы разных народов в один голос утверждают, что письменность – дар богов, иногда ее изобретение приписывают легендарным героям.
Мысль можно выразить по-разному. Словами. Графически. Наскальные рисунки, например. Но прошли тысячелетия, прежде чем появилась связь между вербальными и графическими символами. Первые виды письменности – пиктограммы (5500 лет до нашей эры), затем иероглифы (около 3000 лет
