в мире.
Джамшид! Джамшид! Джамшид! В тот последний вечер накануне твоего планируемого отъезда нам с Амиром сообщили о случившемся. Мы приехали на мотоцикле и увидели тебя, вернувшегося с передовой на острове Мину[14]. На твоем теле не было видно никаких следов от взрыва – только вмятина на затылке. Содержимое твоего черепа осталось на острове. Нам сказали, что это серое вещество со всеми твоими мечтами стать кинорежиссером, писать сценарии, разрабатывать сюжеты, делать монтаж по методу Эйзентшейна и с пирамидой в стиле авангарда – все это осталось на пальмах с оторванными верхушками, и его уже невозможно было собрать. Я посмотрел на твое лицо, на котором застыла улыбка, а потом взял твои еще теплые руки, сложил пальцы в виде объектива камеры и поцеловал все четыре.
Сегодня утром на сцене, где показывали фильм Ибрагима о войне, пошел дождь. Все убежали от ливня, укрывшись в небольших павильонах. Мы остались одни, и Ибрагим раскрыл над нами зонт. Я взял этот зонт из его рук и стал держать только над его головой.
– Зачем? Ты промокнешь, – сказал Ибрагим.
– Нет, – ответил я. – Проклятие неизвестного погибшего кинорежиссера Джамшида Махмуди обязательно должно исполниться.
Затем я оставил всю эту суету и ушел в дальний уголок пальмовой рощи. Будучи уверенным, что со своей высоты ты, как и прежде, снимаешь на свою импровизированную камеру из сложенных пальцев нас и весь мир вокруг, я снова разрыдался навзрыд, вспоминая о режиссере, который так никогда и не увидел ни свой первый, ни последний фильм, и о том, что ни один кинотеатр в мире не сочтет за честь показывать его шедевры.
Тридцать девять плюс один
Ведь эта страсть подобна путам, а вы словно пленники…[15]
Старик водитель нажал на кнопку, и дверь автобуса медленно захлопнулась.
Все сиденья были заняты, поэтому мне пришлось усадить остальных на пол, после чего сам я сел на сиденье рядом с водителем.
– Парень, мы едем? – спросил он.
Это была третья фраза, которую мне довелось от него услышать. Говорил он с явным тегеранским акцентом.
– Ну, с Богом! Поехали, – ответил я.
Я рукой поправил зеркало, но вдруг в салоне автобуса погас свет.
– Отец, включил бы ты освещение. – начал было я.
Но старик быстро перебил меня:
– Нет, приятель. Вечером в этом районе опасно.
Я наклонился и тихонько сказал ему на ухо:
– Здесь внутри опаснее, чем снаружи. Этих пленников надо довезти до комендатуры. Только там мы сможем взять в подмогу нескольких ребят. А пока есть только я, ты и этот автомат с сорока патронами. Так что сам думай!
Водитель тут же включил свет. Было ясно, что прежде ему не доводилось перевозить
Остров в месте слияния рек Арвандруд и Бахманшир.
Джалал ад-Дин Мухаммад Руми. «Диван Шамса Тебрези».
