отстой», – Нина выключила радио в машине.
Еще полчаса в его присутствии, и она сойдет с ума. Нравоучения – это не лучшая терапия.
– Прикинь, ты, когда прилетела, Маринку по скорой сразу увезли. Сердце.
Нина кивнула. Сестра стала очень впечатлительной в последнее время. В последние тридцать лет точно. Нина вспомнила как они пятилетние прятались за старым диваном от пьяного отца. Маринка прижимала к груди огромный топор, а Нина слышала стук ее сердца. Отец кричал, что они предательницы и получат свое, когда он их найдет. Сестра не издавала ни звука, а Нина боялась, что он тоже услышит такой громкий стук их сердец. Но им повезло. Тогда на себя приняла удар мать…
– Мы думали ты с парнем своим приедешь. Чего одна?
– Не твое дело, – Нина отвернулась к окну. Из правого глаза по щеке тоненькой струйкой скатились слезы. Очень удобно плакать одним глазом. Особенно, когда он не видим для собеседника.
– Угу, – Олег закатил глаза, – ты имей ввиду что в квартире ничего нет твоего. Маринка все расходы на себя брала. Мать не вставала совсем.
Нина молчала. Гребаные формальности. Они бояться, что она будет претендовать на квартиру матери. Муж ее сестры выглядел жалким стервятником.
– Остановись.
– Ты чего? Обиделась что ли? – машина остановилась, – я ж так просто, мысли вслух.
Нина вышла из машины. Он не возражал. Серые вороны громко поприветствовали ее. Зачем она здесь? Зачем она снова вернулась в этот город?
Олег ждал. Не бросит же он ее в лесу. Нина закурила. Почему–то вспомнила, как в детстве она клялась сама себе, что никогда не будет курить. А еще вспомнила, как вот так вот как сейчас выходила на улицу, смотрела в небо. Она тогда верила, что там сверху на нее смотрит Бог. Маленькие ручки складывались ладошками друг к другу, и Нина мысленно просила его помочь им с сестренкой. Просила за мать, за отца. Взамен обещала быть хорошей и послушной девочкой. Обещала учиться на пятерки и никогда не курить. Почему–то тогда это казалось самым страшным грехом.
Нина выкинула сигарету в траву и вернулась в машину. Олег снова включил радио.
– Не жалеешь ты себя, Нинка.
– Заверни в Макдак, я возьму кофе.
***
– Два чизбургера и капучино, – Нина прищурила глаза и смотрела на табло с ценами. Пора покупать новые очки, зрение становилось только хуже.
– Оплата картой или наличными? – в ее мысли ворвался голос продавца, словно теплый Эгг Ног с элем, заполнил внутри все трещинки и согрел. Нина на несколько секунд забыла, что она находится в придорожном кафе. Перед ней стоял голливудский киноактер, не меньше, только что сошедший с красной дорожки. Его синие глаза вопросительно смотрели на нее, и Эгг Ног снова растекся по всему телу:
– У вас карта или наличные?
Нина тут же спохватилась, что неприлично долго рассматривает его губы, и заикаясь кивнула:
– К–карта.
Расплатившись, она вышла на улицу и села за столик. Сердце тревожно билось в груди, пропуская
