республика – это химера? Благоденствие, процветание, свобода, счастье народа – химеры?! Отечество, любимое гражданами до самозабвения, – тоже химера?! Нет, друг мой, это реальность, это наше будущее! Но для того, чтобы построить его, мы должны искоренить гидру преступления, окутавшую Францию своими щупальцами. Предательство, шпионаж, коррупция, спекуляция, дезертирство – никогда еще преступление не пользовалось таким простором и такой свободой, как во времена перемен, социальных потрясений, больших опасностей. Если мы не уничтожим преступление, преступление уничтожит все, что мы успели построить. Или то, что мы построили, – тоже химера, Огюстен?
Вопросы, которыми сыпал Сен-Жюст, больше походили на обвинения. Он впился в Лежена жесткими холодными глазами. Казалось, если бы он мог убить взглядом, он, не задумываясь, сделал бы это.
– Разве террор в состоянии искоренить эти болезни? – просто спросил Лежен, опустив голову. – Они неизлечимы, как проказа, и неизбежно будут разъедать человечество изнутри.
– Террор является быстрым решением многих проблем. Ты даже не представляешь, насколько эффективным он может быть. Я неоднократно убеждался в этом. Хотя, – Сен-Жюст вздохнул, – когда его слишком много, к нему привыкаешь – и перестаешь испытывать страх. Как найти золотую середину? Как показать неотвратимость возмездия и в то же время не превратить его в рутину? За этим-то ты мне и нужен, Огюстен, – он ободряюще хлопнул друга по плечу.
– Вы не те преступления караете. Я много думал над тем, что ты рассказал мне о злоупотреблениях Амара, его играх с человеческой жизнью и торговле свободой. Почему он до сих пор не в Трибунале, Антуан? Где твоя карающая десница, которая опустилась на Эро де Сешеля, на Дантона, на Демулена? Почему ты не разоблачишь Амара перед Комитетами и Конвентом, как разоблачил эбертистов и дантонистов? Ты разглагольствуешь о мече правосудия и об искоренении заразы с тела общества, а на болезнь, коренящуюся в самом сердце государства, закрываешь глаза!
– Если бы я закрывал глаза на преступления Амара и других членов Комитетов, мы с тобой сейчас не разговаривали бы, я не создал бы Бюро полиции и не поручил бы тебе управлять им. Ты обвинял меня в спешке, и вот доказательство моей осторожности и моего терпения. Сейчас не время наносить удар по членам Комитета безопасности, особенно по такому влиятельному, как Амар. Сперва надо ослабить Комитет, лишить его возможности защищаться, контратаковать, нападать и только потом раздавить его членов – всех вместе или поодиночке. И начать стоит с головы, Огюстен. Надо отсечь эту голову, после чего тело погибнет, и мы разорвем его по кускам без особых усилий. Ты понимаешь, о чем я? – Сен-Жюст пристально взглянул на бледного Лежена и, улыбнувшись, кивнул: – Да, понимаешь.
– Вадье, – прошептал Лежен и зачем-то оглянулся, словно опасаясь, что их подслушивают.
– Верно, Вадье, – так же тихо повторил Сен-Жюст. – Вот моя главная цель, мой главный враг, враг коварный и опасный.
