будешь?! – занес он над парнем ногу.
– О, курва! – выдал пожилой поляк и добавил по-русски. – Такой цирк испортил!
– Хальт! (стой – немецк.) – оказался в цехе дед. – Вас ист дас? (что такое? – немецк.)
Поляки залопотали по-немецки. Казаков понял, что нельзя молчать.
– Этот, – показал он пальцем на служивого. – Муку жрал. Я ему, как человеку, сказал: «Не ешь – заворот кишок будет!» Не послушал по-хорошему. Пришлось поучить…
– Иди, умойся! – ткнул старик тростью оголодавшего пленника. – Сейчас вас покормят по-человечески.
По сравнению с лагерной гадостью жиденькая похлебка из свеклы, картошки, брюквы показалась роскошным обедом. Да еще дали по большому куску черного, вкусного хлеба.
– Десять минут просраться! – указал хозяин на дощатый сортир. – Через десять минут привезут зерно. Будете разгружать.
Колька управился вовремя. Зато тот, кто ел муку задержался на три минуты.
– Драй минутен, – глянул дед на большие серебряные часы и трижды вытянул раба тростью.
Еще один русский припозднился на пять минут.
– Фюнв минутен (пять минут), – посмотрел рабовладелец на часы и пять раз прошелся тростью по спине служивого.
– За каждую минуту опоздания будете получать по удару палкой! Только бить будут они, а не я! – кивнул старик на поляков. – По-русски больше говорить не буду! Учите немецкий! Не поняли приказа – от трех до пяти ударов палкой. За отлынивание от работы – десять ударов и без еды. Арбайт! (работать – немецк.)
Прибыли подводы с зерном. Пятидесятикилограммовые мешки взваливал на плечи пленным поляк, норовя долбануть сапогом по спине. Еще пара дюжих поляков тоже таскала мешки. Старались дать русским подножку, толкнуть. Когда тяжелая работа, которой, казалось, не было конца-края закончилась, Колька подошел к пожилому поляку, говорившему на русском. Спросил:
– Зачем пакостят? Ведь и вы под немцем…
– Вас, пся крев (собачья кровь – польск), сюда скоро много пригонят. Нас – поляков вышвырнут. Как мы семьи кормить будем?
– Не хрен было сдаваться! Мы в плен пошли потому что против Сталина, против колхозов. А вам за вашу родину сражаться надлежало до последнего патрона! – выдал ему Казаков.
– О, курва! – долбанул его поляк, коего все звали Стахом.
Колька увернулся, двинул мощным ударом в нос, затем по уху. На вопли Стаха прибежали соплеменники. Русские встали спина к спине. Работяги попытались достать пленных, но те держались крепко. Сами доставали противников, оставляя синяки на их скулах и под глазами.
– Хальт! – прибежал хозяин, вытянул кого-то из поляков тростью. – Варум хендгеменге? (почему драка? – немецк.).
Поляки принялись что-то доказывать. Казаков заявил, что драка спровоцирована ими. Товарищи по пл�
