мускулатуре способствуют.
Однако наибольшей пользой ото всего, несомненно, являлась возросшая посещаемость трактира и повеселевший взгляд его хозяина.
Как вы понимаете, я продолжал пользоваться полным пансионом, изредка вспоминал песни для репертуара Вари и Игоря или рецепты блюд моего времени. Шашлыки, беляши – они нынче не вошли еще в широкий обиход, но, скажем, те же чебуреки с удовольствием поедали бурлаки – пища сытная и примерно сутки не портится. Посылал Макар полового с лотком и к пристани, и на берег, где теплыми вечерами прогуливалась городская публика. Ну да. Я подсказал. Меня юные хозяева иначе как дядей Петей не звали и относились, как к родственнику. Случалось, и совета спрашивали.
Спокойной чередой прошли весенние месяцы, сделалось жарко, а там и занятия в гимназии завершились. Я подумал, что, так или иначе, лодка моя и поплывет, и нырнет, и даже вынырнет. Конечно, будут неполадки, но принципиальных ошибок в конструкцию я не внес. Оставалось обкатать ее как следует и продумать боевое применение. А вот тут-то без консультации со специалистом можно накосячить лишнего или так начудить… людей в военно-морской форме мне в городе не встречалось ни разу, и никто из знакомых не поминал, чтобы водил дружбу с флотскими офицерами.
Единственный человек – военный моряк, про которого я надежно знаю, что он живет в этом времени – это как раз Степан Осипович Макаров. В будущем – адмирал. Так что направил я сразу два письма. Одно в Санкт-Петербург, а второе в Севастополь. В качестве адреса написал полное имя и то, что человек, которому нужно вручить послание – офицер флота. Я бы и звание указал, да не помню. Знаю только, что чин его пока невелик, и широкой известностью в среде обывателей он не пользуется. А вот во флотской среде о нем могли слышать многие, поскольку что-то нужное он уже изобрел и даже имеет печатную работу о живучести кораблей.
Однако если кто помнит стишок, про заказное для Житкова, которое «это он, это он, ленинградский почтальон» заставил-таки побегать за адресатом вокруг всего света и, в конце концов, вручил кому следует, то поймет мою надежду на успех. Да, были люди, способные подойти к своему делу творчески, с огоньком. На них и положился.
В письмах же просил ответить мне, указав точный адрес потому, что намереваюсь сообщить информацию, отправлять которую «на деревню дедушке» опасаюсь.
Лодку на воду спустили в затоне, что левее по берегу от нашего переулка. Я попросил мужиков с пристани – их человек двадцать пришло: грузчики да бурлаки. Считай, на руках снесли. Ругались, правда, что хоть и маленькая посудинка, но тяжелая. Так это она у меня еще без балласта была и со снятыми палубными крышками.
А что вы хотели? Толщина бортов, почитай, семь сантиметров. Аналог двухслойной фанеры, где вместо шпона – доски-сороковки. Правда, не проклеенная, а прошитая медной проволокой. Да еще и усиленная каркасом из брусьев, особенно – мощными бимсами. А сколько железа в нее напихано?! И цистерны, и баллоны, и трубы.
В
