и длинным, что я его в свое время не могла даже запомнить. Поэтому на выставке я даже не пыталась зарегистрировать пса, учитывая и отсутствие клейма, и подлинного ветеринарного паспорта. Бакс не возражал. Ему, насидевшемуся взаперти, такое обилие собак и людей казалось невероятно интересным. Поначалу он растерялся и нервно трясся, но потом с любопытством оглядывался по сторонам.
Я смотрела на выставленных собак, чувствуя, как с души медленно сползает тоска, давившая каменной жабой. Такого разнообразия пород я не видела еще никогда, хотя регулярно ходила на выставки. Сюда, в парижский пригород, съехались сотни собаководов со всего света. Пару раз я даже слышала речи соотечественников, но не подала виду, что понимаю по-русски, на всякий случай отойдя подальше.
Ближе к вечеру, когда я кидала Баксу тарелочку, ко мне подошел почтенный седовласый мужчина в голубеньком свитерке с синими и белыми ромбиками, джинсах и светло-коричневых мокасинах, которые, на мой неискушенный взгляд, стоили не меньше двух сотен евро.
– Это ваша собака, мадемуазель? – вежливо спросил он. Вопрос был довольно глупым, если учесть, что Бакс ловил тарелочку в воздухе и приносил мне, а не кому бы то ни было.
– Да, месье, – вежливо ответила я. – Это моя собака.
– Вы не француженка? У вас восточно-славянский акцент, – сказал мужчина.
– Да, месье, я полька.
Мужчина как-то странно повел носом и недоверчиво прищурился, словно не поверил моим словам, а потом улыбнулся.
– Отличный пес. Поверьте мне, я говорю как специалист. У него шикарные предки.
– Ну что вы, – потупилась я. – Я купила его в обычном питомнике за бесценок.
– Вы лукавите, мадемуазель. Мне достаточно кинуть взгляд на пса, чтобы определить чистоту его кровей. Впрочем, я не настаиваю. Вероятно, вы сами не в курсе, каким сокровищем владеете…
Наш разговор прервал фотограф. Он подбежал в тот момент, когда мужчина с нежностью потрепал Бакса по голове, а тот, одуревший от бега и людей, даже не попытался воспротивиться, застыв с тарелкой в зубах. Фотограф прощебетал просьбу улыбнуться, сделал несколько снимков. Мужчина вежливо ждал, пока тот, раскланявшись, не сунет мне в руку визитку, а потом иронично посмотрел прямо мне в глаза.
– Вас не удивляет внимание прессы? Особенно учитывая, с кем рядом вы оказались?
– Почему я должна удивляться?
– Ах да, – спохватился тот, – вы же иностранка. Обычно здесь все стремятся поближе сойтись со мной. Разрешите представиться, Кристоф Альбер…
Так я познакомилась с Кристофом, заводчиком чистокровных ротвейлеров. Произнося свое имя, он все-таки выжидающе смотрел на меня, но я не отреагировала, поскольку не имела никакого представления, кто передо мной.
Вообще, имя Кристофа следовало произносить как д’Альбер. Он был потомком одной из самых благородных династий Франции,
