думать, что твой сын принадлежит только тебе!
Огонек улыбался во сне. Лина сладко вздохнула и обняла его в ответ, на лице ее застыло выражение одновременно счастливое и слегка капризное. А лицо мальчика словно светилось изнутри.
Я с первого дня не могла отделаться от мысли, что придется его хоронить и жить дальше.
Нет. Только не такая судьба.
Простит ли он тебя?
Простит, когда поймет. А лучшего шанса, чем сейчас, возможно, не будет никогда.
Светлый или Темный? Только не Темный, пожалуйста, пожалуйста!
Счастливый человек должен стать Светлым Иным. Но судьба Ярика не определена…
Сумрак вокруг Нелли пришел в движение, завертелся медленным вихрем. Она ласково провела рукой по щеке сына, и в неверном свете нарождающегося утра его образ заколебался, потускнел, как на старой выцветшей фотографии. За минуту до того, как произошло непоправимое, обе их спутницы – Полина и девочка – открыли глаза. Не просыпаясь, не шевелясь, они смотрели на совершающееся чудо.
Чудо обращения человека в Иного.
Огонек проснулся уже в Сумраке.
Светлый или Темный?
Санкт-Петербург, набережная канала Грибоедова
20 сентября 2015, 07:28
По черной ряби канала плыли отблески огней. Собравшимся на берегу не нужен был свет для того, чтобы увидеть друг друга, но из уважения к тому, кто их созвал (а еще больше из страха перед ним), в промозглом воздухе подвесили несколько огненных сфер, издали похожих на факелы. Пятеро Темных – трое мужчин и две женщины – наблюдали, как на мосту над каналом появилось серое мерцание, и из него, словно ангел из сияющего облака, спустился Инквизитор первого уровня Артем Локшин. Его аристократически бледное, обрамленное черными волосами лицо выражало безмерную усталость и презрение ко всему, на что падал взгляд. Чекистская кожанка скрипела при каждом шаге, а рукоять двуручного меча на бедре играла серебром. Мерцающее сапфировое око амулета на его груди казалось живым.
– Восемнадцать погибших, – бросил он вместо приветствия, – в том числе Гаш, вожак петербургского Дневного Дозора. И всего один раненый.
– Пострадавший, – поправил его один из Темных, – у него психологическая травма. Наши целители им уже занимаются.
Это был высокий мужчина в кожаном плаще буро-серой змеиной расцветки. Он казался крепким и довольно молодым, но длинные, зачесанные назад волосы его были абсолютно седыми. На бледном до голубизны гладком лице выделялись большие узкие глаза – холодные, с вертикальными зрачками.
– Сокрытие правды, – проговорил Артем, облокотившись о перила набережной, – вот худший грех перед судом. Ничто так не оскорбляет правосудие, как ложь и тайны дозорных интриганов. Подумай об этом, Тайпан, прежде чем отвечать на вопросы.
– Можно поклясться говорить правду и ничего, кроме правды, – и уже в этом солгать.
– Я не прощаю ложь даже вашим
