раздавал всем желающим брошюры и буклеты
агентства.
Смотрелось это довольно комично. Я просто не мог сдержать приступы смеха и, закрывая лицо, периодически отходил на расстояние, чтобы не мешать театру одного актера. Вилфрид же, бывший вначале немного скованным, постепенно распалялся; его белые щеки покрылись ярким румянцем, чувствовал он себя все более и более уверенным и осмелевшим. Думаю, этому способствовало и красное вино.
Повадками и активной жестикуляцией он уже стал напоминать распоясавшегося Хлестакова.
Я даже стал немного переживать за старика (а ему тогда было порядка шестидесяти лет): как бы его не забрала полиция.
Вообще, Вилли удивил меня: после двенадцатичасового перелета он не просто выглядел бодрым и энергичным – он феерил!
Глаза его искрились, язык работал без остановки.
Конкистадор–пассионарий, спустившийся со своего фрегата покорять Латинскую Америку.
Его энергия, позитивный настрой передавались всем присутствующим. Я же просто давился от смеха.
Те, кому Вилфрид открывался, не могли поверить в то, что он их разыгрывал. А убедившись в этом, все уходили с искренними улыбками.
Проходивших мимо девушек он сам призывно приглашал на «консультацию».
С одной симпатичной брюнеткой в очках у него завязался более продолжительный диалог, походивший, однако, больше на монолог Вилли. Он, как павлин, распустил перед наивной студенткой все свои многочисленные звания и регалии, особенно упирая на то, что является профессором. Периодически Вилли доставал то одну, то другую визитку, как бы все более увеличивая свой «павлиний хвост». Я и сам не подозревал, что у Вилфрида столько разных визиток и столько ипостасей. Многогранная личность. Что уж говорить о студентке – ее глаза все больше и больше округлялись.
Масштаб личности Вилфрида увеличивался подобно расширяющейся Вселенной.
Наверное, это происходило бы до бесконечности (как и со Вселенной), так как Вилфрид был подобен фокуснику, каждый раз доставая новую визитку и вновь начиная свой монолог, если бы наконец не открылся нужный нам киоск.
Девушке также надо было ехать в Сан-Паулу, и Вилли абсолютно гусарским жестом показал ей, что мы ее захватим. Она долго отнекивалась, но устоять перед его темпераментом и напором не смогла.
Мы подошли к нашему такси. Водитель пытался выяснить, куда нам ехать. Куда ехать, мы и сами не знали – наверное, поэтому Вилли сказал, что нам надо в центр. Таксист тем не менее упорно не мог понять, куда все-таки нам нужно.
Три раза он переспросил, точно ли нам надо в сentro, и, трижды получив утвердительный ответ, с каким-то недоумением сказал что-то типа: «Ну, в центр, так в центр». Потом я понял причину его сомнений.
Оказывается, в Сан-Паулу, во-первых, центра в виде старого города как такового нет, есть буквально пять–семь зданий, представляющих хоть какой-то исторический интерес, поэтому и само понятие центра города практически отсутствует.
