в запустение вместе со всем отелем. Дорожки стали грязными, сузились, их забили сорняки. На деревянных указателях уже ничего нельзя было прочесть. Даже в солнечный день лабиринт оставался местом темным и мрачным.
Входя в него, Уоррен непременно воображал себя Жаком Ржавые Боты, бесстрашным путешественником из своей любимой приключенческой книги, и окликал шнырявших меж корнями грызунов, притворяясь, будто это его обезьянки, а вóроны у него превращались в тропических птиц. Палкой, прихваченной с собой, он размахивал, точно мачете. Встретившись в одном из ответвлений лабиринта с одичавшей кошкой, Уоррен сказал себе, что это тигр. Он очень осторожно прокрался мимо, а «тигр» зашипел и замахнулся на него лапой.
Наконец Уоррен добрался до прохода, заросшего так, что сквозь него пришлось ползти, – и вынырнул в центре лабиринта, где вокруг старинного каменного фонтана стояли четыре каменные скамьи. Средний круг фонтана состоял из краников, откуда в бассейн стекали дряблые струйки воды. На постаменте высился огромный памятник Уоррену Первому в военном мундире, усеянном пуговицами и медалями.
На ногах высокие сапоги, в руке – сабля, из-под нахмуренных бровей сверкали, озирая кусты, глаза из угольно-черного гранита.
Суровый и горделивый, он выглядел непобедимым, хоть и был покрыт слоями птичьих какашек.
– Привет, пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадедушка! – сказал Уоррен.
Он посмотрел в лицо памятнику, потом опустил взгляд на старую медную табличку, вмонтированную в цоколь. Хоть и потертая, она все еще ясно читалась: «Славный основатель отеля „Уоррен“ генерал Уоррен Первый».
Ниже, орнаментальным шрифтом, – изречение, которое велела списать Аннаконда: «За ослушание – расплата, и только праведным – награда».
Очень уж умной считает себя тетушка, фыркнул Уоррен.
Он сунул руку в задний карман, достал маленький блокнот и кусочек угля. В те редкие драгоценные моменты, когда ему не приходилось работать, Уоррен рисовал. До сих пор в блокнот попадали медленные или неподвижные объекты: повстречавшаяся на прогулке сонная жаба, проживавшая в отеле улитка, старинные стоячие часы в гостиной, шедшие в обратную сторону.
Уоррен перелистнул на чистую страницу и собрался переписать изречение, но тут ему в голову пришла мысль получше: он вырвал лист и прижал его к табличке. Затем потер лист углем, и выгравированные слова будто по волшебству проступили на странице. Идеальный факсимильный отпечаток. Уж когда он предъявит такую превосходную копию Аннаконде, тетушке придется признать, что Уоррен честно выполнил ее приказ.
Вполне довольный, Уоррен растянулся на каменной скамье и уставился в темноту. Ясной ночью он мог бы разглядеть звезды, но нынче небо заволокло туманом. Он прислушался к журчанию воды в фонтане и отпустил свои мысли блуждать: воображение меняло все вокруг, и вновь он оказался в тропическом убежище в самом сердце джунглей.
Щелк! Звук резко переломившейся ветки
