позвоню? Рука уже затекла по клавишам бить.
– Буду рада слышать твой голос)
– Але, проверка связи.
– Есть связь!
– Ну так вот, про мечту. Больше десяти лет назад это было. Мой тогда совсем опустился, запойным стал. Винить я его особо не винила, скандалила, конечно, но всегда понимала, что среда вокруг него особая, творческая. Должность свою хорошую он к тому времени потерял, перебивались копейками за его статьи. Сын на бабушках да на мне, и вот, помню, я в большой книжный на Тверскую отправилась – сыну за контурными картами, чтобы уж купить наверняка. Апрель стоял свежий, дразнящий, я вышла из магазина, и захотелось мне прогуляться. Вначале я все на небо и на прохожих смотрела, а как дошла до Манежки, потянуло меня к Красной площади и дальше, на Ильинку. Иду, глазею на витрины с разнаряженными манекенами – а приодеться я всегда любила – и вижу одно платьице. Мечта… На первый взгляд скромненькое, черное, но каждая линия, каждый стежочек безупречны. Словно сама Коко ободряюще с неба улыбается и шепчет мне на ушко свои секреты. Дай, думаю, зайду, хотя четко понимаю, что магазин этот ни разу не по карману. Пока с дверьми их начищенными разобралась, уже целый план в голове созрел – тут перезайму, там перекручусь, да и мужу за статьи гонорар причитается. Он никогда не был жадным, просто такой уж нефартовый чувак… Захожу вся такая из себя, нос кверху, а туфельки стоптанные, сумочка модная, но дешевая, и карты контурные с атласом из нее торчат. Стоят две девушки, моложе меня. «Что вам? – говорят. – Вы, наверное, курьер?» И столько превосходства, столько высокомерия в их взглядах, что у меня, помню, аж костяшки пальцев побелели. Как вышла оттуда – в голос разрыдалась. А Москва нарядная, кичливая, у ресторанов машины полированные паркуются, из них девки вылезают, и все разодетые, будто из этого бутика. И такая злость меня поначалу разобрала, такая обида на Кирилла… Что же, думаю, друзьям его, пустозвонам, накрывала-стелила, бред чужой до рассвета выслушивала, а потом Юрку в школу на ватных ногах отводила, в любой ерунде вдохновить его пыталась, никому не жаловалась, терпела, любовницей всегда на все готовой была… И за это – вот так?! За это две соски кривляющиеся с трехгрошовыми душонками меня с дерьмом в двух фразах смешали?! А тут еще мент вдруг остановил, предъявите, говорит, девушка, документы. Я еще пуще в слезы, зачем, говорю, москвичке паспорт с собой носить, если она ребенку за атласом в книжный поехала? Мент поначалу растерялся, а потом так снисходительно говорит: «Ладно, идите. В следующий раз паспорт с собой берите. У вас на лбу регистрация не написана». Когда до дома добралась, обида отползла, одна только злость осталась. И что-то надломилось внутри… Не скоро стало получаться, это же не сказка – жизнь… День за днем я заставляла себя куда-то ломиться, кому-то услуги предлагала, пренебрежение, отказы сносила, но все это было несопоставимо с тем, что я почувствовала в бутике. Закрутилась новая жизнь, вскоре я и думать о том забыла…
Проснулась недавно, в нынешнем апреле, лежу, как обычно, прикидываю, что сегодня надену. И поняла, что теперь у меня совсем не так, как раньше, и, как у большинства женщин, вот эти вещи – для важного выхода, эти – на каждый день, эти – для дома. Любая сумка,
