оттого, что Нуутинен, разъяренный порчей своего мундира, с бранью пинал его, как бревно.
Чуть приоткрыв глаза, Ионни спокойно спросил:
– А, это ты, Нуутинен? Что тебе?
Нуутинен стал беспощадно бранить его. Правда, Нуутинен получил долгожданное место в Тампере. Но, к сожалению, только лишь завтра он мог, согласно приказу, освободиться от здешней должности. Раздраженный вчерашним происшествием, он с гневом обрушился на Ионни:
– Ну, чертова перечница, теперь ты больше не поездишь на мне!
Да, этот пьяница был для него настоящим злом. И теперь Нуутинен дождался, наконец, желанного покоя.
Нуутинен вместе с полицейским приставом приступил к обычным процедурам – к взвешиванию, измерению и так далее.
Оба полицейских были сильно не в духе. Стоя на весах, Ионни и на этот раз поинтересовался:
– Сколько теперь, а?
Но те из презрения не ответили на этот вопрос. Только Нуутинен коротко буркнул приставу, чтоб тот записал в книгу:
– Как обычно.
Эту короткую фразу Нуутинен произнес высокомерно и в своем гневе даже не взглянул на Ионни.
Но вот в комнату вошел полицмейстер. Он только сегодня вступил в эту должность и решил испробовать новейший способ, по которому нетрудно будет и впредь узнавать задержанных преступников. Взглянув на странно одетого Ионни, полицмейстер приказал сделать на бумаге отпечатки его пальцев.
Ионни почему-то заробел от этого дела и даже спрятал руки за спину. Уж слишком необычайна была процедура. Он впервые столкнулся с ней и поэтому проявил нерешительность.
– Руки давай сюда! – гаркнул обозленный Нуутинен.
Но Ионни с недоверчивостью быка уставился на бумагу.
– А это какая же бумага? – смущенно спросил он. Нуутинен надменно и презрительно ответил:
– Да не сожрет она твоих пальцев!
Выхода не было. Полицейский угрожал. Ионни с сомнением почесывал свой затылок и, все еще боясь бумаги, подозрительно поглядывал на нее. Но тут Нуутинен с силой схватил его руку и прижал концы пальцев к бумаге. Потом сухо и коротко буркнул:
– Теперь можешь убираться к дьяволу!
Ионни ушел.
2
Кроме коммерции советника Лундберга и младшего полицейского Нуутинена, у Ионни за пределами артели имелась еще одна знакомая. Грузчики называли ее колбасницей Лизой. Она была базарная торговка. Продавала колбасу.
Все грузчики покупали колбасу именно у нее. Это была толстая, дородная женщина, похожая скорей на барыню, чем на торговку.
Между нею и Ионни шел постоянный спор, который не позволял установить, что это – любовь или ненависть.
Ионни вечно отпускал какую-нибудь шуточку по ее адресу. Это сердило ее. И тогда она в свою очередь принималась ругаться. Так поддерживались их своеобразные отношения уже много лет. Иной раз грузчики для потехи намекали Лизе, что Ионни метит в ее женихи.
