style="font-size:15px;"> – Значит, этот лес посоветовал для охоты Ёшитойо-сан, – уточнил я у охранника дайме.
– Да, он же и ястребов подарил вашему отцу.
Ох, ни фига себе раскладец получается.
– Господин дайме запретил брать большую свиту, сказал, что начался сезон высадки риса и не стоит вытаптывать посевы крестьян. И так в этом году пришлось поднять сборы, зачем лишний раз злить черноногих?
– И что было дальше?
– Дальше начальник охраны господин Оки приказал выслать передовой дозор, с ними поехали сокольничьи. Скоро один из них вернулся. Он нашел место, где токовали тетерева. Мы направились туда. Оки-сан начал волноваться, потому как дозорные пропали. Еще два самурая поехали к опушке леса – и тут из зарослей выскочили конные всадники. Все в доспехах, с копьями, у одного флаг Огигаяцу. Вы, господин, заорали, вытащили меч и бросились на врага. Ваш отец…
Тут самурай замялся, подбирая слова.
– …Ваш отец, крикнул «Назад, глупец» и бросился вслед. Ну а мы все за ним. Огигаяцу не успели разогнать лошадей в галоп, но копья против мечей…
Эмуро помолчал, выпил чаю и продолжил:
– В свалке вас по касательной ударили в голову, я успел подхватить ваше тело к себе на лошадь и тут же дал шенкелей. Кобыла у меня была свежая, и удалось ускакать, хотя за нами гнались и стреляли из лука. Одна стрела попала мне в плечо. В соседней деревне стоял гарнизон самураев дзикисидан, рёсуй сотни меня знал и быстро организовал прочесывание. Место схватки мы нашли быстро, люди Огигаяцу смогли уйти и забрать тело вашего отца.
– Так, может быть, отец еще жив?
– Когда я последний раз обернулся, – опустил голову Эмуро, – его голову уже насадили на пику.
Самурай опустил голову и мрачно уставился в пол.
– Мы, вассалы Сатоми, даже не можем попрощаться с Ёшитакой-сама. Какой позор! Господин, я очень виноват, что сбежал с поля боя, мне нет прощения. Я очень прошу разрешить мне смыть бесчестье и уйти в пустоту.
Вот, блин, нация самоубийц! В какой еще стране придумают столько разнообразных причин к суициду? Дзюнси (самоубийство из верности), фунси (самоубийство в знак протеста), канси (как упрек своему господину за его поведение) и т. д. и т. п. Как что не так, как моральная проблема – сразу животы резать. Взять того же Эмуро. Человек спас сына дайме, был ранен и при этом все равно чувствует вину за то, что не умер на поле боя. Насколько же въелись в кровь японцев эти «гиму» и «гири». Люди на островах живут, окруженные загонами и оградами бесконечных обязательств. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Причем в добровольном порядке. Если гири – аналог взаимного альтруизма (я должен тебе потому, что ты делаешь что-то для меня) – еще туда-сюда, то гиму – бесконечный неоплатный долг, в состоянии которого живет средний японец и по сей день, – мне совсем непонятен. Ты еще только родился, а уже по гроб обязан семье (что понятно), родственникам
