требованиями и недовольством? А вы часто видели довольных родственников в больницах? Ну вот и врачи редко видели. Только тогда, когда тех собираются выписывать, и то большо-о-ой вопрос. У нас же что? Врачи – единственные люди в стране, которые ни фига не смыслят в том, как надо лечить и правильно ухаживать за больными – народ всегда знает лучше, а уж при повальной доступности к Интернету так и вовсе все академиками стали в любом вопросе, и уж особенно в медицине. Вот и приходится народу подсказывать докторам, как надлежит лечить. Так что, с точки зрения медперсонала, отведенных часов посещения более чем достаточно для общения с родными, за исключением некоторых случаев.
– Пустить, – не самым уверенным тоном разрешила Дина и спросила: – А Кирилл здесь?
– Приезжал, я ему подробно доложил об аварии и твоем состоянии и отправил домой за полисом и вещами, скоро подъедут с дедом.
– Поня-я-ятно, – обреченно протянула Дина.
– А ты что хотела, голуба моя, – не посочувствовал Березин. – При таком-то папеньке и спрос другой.
– Да уж, – смиренно согласилась Дина.
– Ладно, сейчас пущу мужика, который тебя сбил. – И строго предупредил: – Только ненадолго. Десять минут.
И вот обладатель янтарных глаз, вызывавших столь странные реакции Дининого организма, вошел в палату и поздоровался:
– Привет.
Вот даже сейчас – от одного простого слова, произнесенного им, как-то так стало тепло…
– А как вас зовут? – наконец-то спросила Дина, сообразив, что даже имени его не знает.
– Да, – усмехнулся он, вопросительно кивнув на стул возле ее койки, и присел, получив разрешение от махнувшей рукой Дины: – Мы не познакомились, хотя и очень тесно «соприкоснулись», если можно так сказать. – И представился: – Гарандин Владислав Олегович.
– Что-то очень знакомое, – сосредоточенно нахмурилась Дина, пытаясь сквозь головную боль и не совсем ясное сознание вспомнить, где она слышала эту фамилию.
Совершенно определенно где-то слышала, и не раз. Уж очень что-то знакомое. Странно, у нее отличная память на имена и лица, к тому же специально натренированная, – и на тебе, подводит. Хотя немудрено, она сейчас совершенно не в силах соображать – все как-то мутно, тошно, непонятно.
– Забейте, – посоветовал Гарандин, заметив сосредоточенное и несколько болезненное выражение лица, с которым девушка рассматривала его.
– Ладно, – легко согласилась Дина.
– Ну, а про вас я уже кое-что знаю, – улыбнулся он той самой своей поразительной, чуть ироничной улыбкой, так успокоившей Дину, когда она лежала на асфальте, и от которой почему-то чувствовала, что все теперь будет хорошо. – Вы Дина, – говорил он, улыбаясь, – Дина Нагорная. – И отметил с какой-то особой, проникновенно-теплой интонацией: – Красиво звучит.
И от его голоса и особой модуляции-интонации, с которой он произнес это «красиво звучит»,
