страх перед его криками, остановила Валентина Викторовна; муж кричал подобное за последние месяцы не раз и не два. Пора было искать какой-то выход. – Погоди, давай решать.
– Чего тут решать?! В петлю башкой…
– Пре-кра-ти!
Появился сын. Мокрый, голый, с намотанным на бедра полотенцем. Хмуро взглянул на родителей, пошлепал к себе.
– Артем, – окликнула Валентина Викторовна, – подойди сюда.
– Что? – Он остановился, но не обернулся.
– Подойди, я говорю!
Подошел. Высокий, крепкий, с волосатой грудью молодой мужчина, а глаза детские, насупленного ребенка…
– Так, Николай, – Валентина Викторовна почувствовала небывалую решимость, – Николай, присядь. Так, давайте решать… Семейный совет.
Сын хмыкнул.
– Ну-ка! Сядь тоже быстро! Нас со дня на день на улицу вышвырнут, а он хмыкает… Так. – Постаралась успокоиться. – Так, какие у нас варианты? Во-первых, можно снять квартиру…
– Двухкомнатка – пять тысяч за месяц, – вставил сын.
– Откуда ты знаешь? – Зарплата Валентины Викторовны была четыре семьсот.
– Ну, спрашивал.
– Дом тогда, может…
– И что? – подал голос муж. – Ну снимем, год проживем, два… Нам с тобой недолго осталось, а они… – кивнул на сына, – Денис вернется.
Валентина Викторовна хотела сказать, что надо об этом было заранее думать, что эта квартира – ведомственная, не их, и такое рано или поздно случилось бы. Не стала, боясь нового взрыва… И тут, как светом блеснуло в голове, нашелся выход.
– Тогда, может быть, так – в деревню? Сорок километров отсюда.
– В эту, – поморщил лоб Николай, – в твою?
Сам он был местный, городской, но давно растерял родню, а тот барак, в котором провел детство, снесли еще в семидесятых.
– А куда еще? Там тетка, жива, наверно… Изба у нее.
При слове «изба» Артем опять чуть было не хмыкнул. Валентина Викторовна заметила:
– А что?! Что еще? Вот работал бы, учился… Двадцать пять лет мужику, а все как этот…
– Но ты-то работаешь, – перебил муж. – Оттуда, что ли, мотаться каждое утро.
– Уволюсь. Не могу больше видеть их… Я ведь тоже не железная, чтобы так… Сама как убийца себя чувствую.
Николай кряхтнул и отвернулся.
Некоторое время молчали. Сын ежился, мерз, но, видимо, понимал, что взять и пойти сейчас одеваться опасно. Разорутся, что ему все равно. Нужно дотерпеть.
– Ну, – первой заговорила Валентина Викторовна, – как?.. Завтра возьму отгул, съезжу. Может… Может, и ничего там нет уже… А? – Посмотрела на мужа, на сына. – Как-то ведь надо… А? – Они молчали, и Валентина Викторовна опять стала терять терпение, в горле заклокотал крик. – Куда-то ведь надо деваться нам, в конце-то концов!
Сошлись на ее варианте. Муж – обреченно, сын, казалось, равнодушно.
Валентина Викторовна переоделась
