комплимент заметно исцелил уязвленные чувства мистера Брэддока.
– Нет, правда? – сказал он и в который раз почувствовал, что Кей – девушка одна на миллион, и если бы самая мысль о браке не наводила на него такого черного ужаса, так стоило бы рискнуть и посмотреть, какой будет результат, если он попросит ее выйти за него замуж.
– И речь звучала прекрасно.
– Правда? Знаешь, я вдруг испугался, что у меня не хватит голоса.
– Его вполне хватает, – убедительно ответила Кей.
Тучи, было согнанные ее комплиментами с чела мистера Брэддока, вновь там сгустились.
– Знаешь, Кей, честное слово, тебе надо как-то обуздать эту… ну… Клару. Она невозможна, то есть швырять в человека луковицами…
– Не обращай внимания. Выкинь ее из головы, а то позабудешь свою речь. А сколько минут ты должен говорить?
– Думаю, десять. Ты знаешь, это меня убьет.
– А ты выпей шампанского. И побольше.
– Я от него делаюсь пятнистым.
– Так будь пятнистым. Я ничего против не имею.
Мистер Брэддок задумался.
– Так и сделаю, – сказал он. – Отличная мысль. Ну, мне, пожалуй, пора.
– Ключ не забыл? Вернешься ты, конечно, очень поздно. Я пойду предупрежу Клэр, чтобы она не запирала дверь на засов.
Войдя в кухню, Кей увидела, что ее преданная служительница перешла со страниц «Ромео и Джульетты» на страницы «Макбета». Она нагибалась над котлом и бросала в него всякую всячину. Юная кошечка, теперь относительно сухая и обескремленная, с живейшим интересом наблюдала за ней с полки буфета.
– Это новый суп, мисс Кей, – объявила Клэр со скромной гордостью.
– Пахнет чудесно, – сказала Кей, слегка поморщившись, когда ей в ноздри ударил смрадный аромат горелого. – Послушай, Клэр, не надо все-таки бросаться луковицами в мистера Брэддока.
– Так я сходила наверх и подобрала ее, – утешила Клэр свою хозяйку. – Она уже в супе.
– Все равно не надо. Что скажут соседи? – осведомилась Кей добродетельно.
– Так соседей же никаких нет, – логично указала Клэр, и ее задорное лицо погрустнело. – Хоть бы кто-нибудь въехал в «Мон-Репой», – добавила она. – Не нравится мне без соседей. Весь день одна, и поговорить не с кем.
– Ну, когда ты разговариваешь с мистером Брэддоком, не кричи, сделай милость. Пойми, пожалуйста, мне это не нравится.
– Ну вот, – сказала Клэр просто, – вы на меня сердитесь.
И без дальнейших прелиминариев она разразилась бурными слезами.
Именно эта ее чувствительность и представляла главный камень преткновения для госпожи «Сан-Рафаэля» в управлении штатом своей прислуги. Кей была добросердечной девушкой, а добросердечные девушки не способны чувствовать себя беззаботно, когда кухарки рыдают из-за них. Потребовалось десять минут, чтобы вкрадчивыми уговорами вернуть эмоциональной мисс Липпет ее обычную бодрость духа.
