нем была та легкость, которой Алисе так не хватало в жизни, и единственное, чего она не понимала про Джона Флаэрти, – это почему она в него все-таки не влюблена.
– Я в самом деле увлеклась своей домашней жизнью, Джонни, – виноватым голосом сказала она. – Я исправлюсь.
– Боюсь, Марат убьет меня за такие советы! – расхохотался Джон. – Хорошо, что он плохо нас понимает.
Марат говорил по-английски хуже всех русских, которые были заняты в мюзикле. И почему-то еще хуже по-английски понимал. Впрочем, удивляться этому не приходилось: он никогда не был ни в одной англоязычной стране, да и вообще ни в одной стране, кроме России, никогда не был. А ведь в первый месяц, который Алиса провела в Москве, она тоже плохо понимала, что говорят русские, хотя ей казалось, что она знает язык не просто прилично, но даже хорошо.
Она заметила, что Марат прислушивается к ее разговору с Джонни, хотя при этом болтает с Мариной, сидя на кухонном подоконнике. Оконная створка рядом с ним была открыта, с улицы врывался ярко-белый пар, просвечивали сквозь него манящие московские огни.
Огни светились, переливались, и когда Алиса и Марат шли по Маросейке. Они проводили гостей и решили прогуляться сами, потому что у Алисы голова разболелась от водки, как-то незаметно выпитой вперемешку с шампанским.
– Что это тебе Джон вкручивал? – спросил Марат, когда они уже возвращались домой, сделав круг по Покровке и Чистопрудному бульвару.
– Вкручивал? – переспросила Алиса.
– Ну, говорил. Что?
Он спросил об этом с небрежностью, в которой Алиса сразу расслышала что-то нарочитое. А последний вопрос прозвучал коротко и резко, как будто он сорвался и выдал себя. Она удивленно взглянула на Марата – лицо у него было такое белое, словно они шли не по Москве, а по Северному полюсу. Хотя морозы давно уже спали: заканчивался февраль.
– Я обязательно должна тебе ответить? – пожала плечами она.
– Да.
Теперь он уже не скрывал резких интонаций в своем голосе.
– Почему ты в этом уверен?
– Потому что… – Он на секунду замолчал, потом вдруг остановился и, повернувшись к Алисе, крепко взял ее за плечи, притянул поближе к себе, совсем близко, глаза в глаза. – Потому что ты моя!
– Что значит твоя?
Сила его объятий впервые показалась ей неприятной. К тому же она наконец поняла, что он пьян – не настолько, чтобы не владеть собою, но все-таки.
– Ты живешь со мной, спишь со мной, ты меня по утрам целуешь, и ночью… Мы с тобой любим друг друга ночью. Это для тебя неважно?
– Это важно, – улыбнулась Алиса. – Если мы с тобой любим друг друга, это важно. И не только ночью. Но я не понимаю, при чем здесь мой разговор с Джонни.
Конечно, она прекрасно понимала, при чем. Марат ревновал ее к Джонни Флаэрти. Она только сейчас догадалась, как он ревнив – у него лицо стало белым от ревности, словно от мороза.
– При
