1800 г. в Британии разрыв между доходами 2 % «верхов» и 85 % «низов» мог достигать 1000 раз – между 20–30 фунтами годового дохода и 20–30 тысячами.
В 1900 г. разрыв между максимальными и минимальными доходами составлял те же 500-1000 раз.
Несправедливость? Но эта несправедливость не росла, она уменьшалась.
Вот вне цивилизации разрыв в доходах оставался таким же, каким был в европейском средневековье. Доход раджи Карнатика или Майсура достигал 5–6 тысяч фунтов в год, а у беднейших его подданных вообще не было денежных доходов. Если же перевести в деньги стоимость того, что они собрали на своем поле или получили за работу батраков, получится ничтожная часть фунта, от силы 2–3 шиллинга на английские деньги.
Во-вторых, самого богатства к 1900 г. стало во много раз больше, чем было в 1800-м. Значительнее всего выросло общее богатство в Британии – по крайней мере, в 12 раз. Во Франции – примерно в 7 раз.
Блестящее тому подтверждение – рост слоя, который назвали довольно просто: «средний класс». Средний – между кем и кем? Между нищетой, голью перекатной – и наследственными богачами. Средний класс имеет собственность – поля, стада, ремесленные мастерские, лавки, дома. С другой стороны, они сами работают. Людей среднего класса пока не большинство. По подсчетам Арнольда Дж. Тойнби, перед Первой мировой войной их было около третьей части всего английского народа.[46] Поэтому у них есть прислуга, на их предприятиях и в их лавках и аптеках работают почти даровые «помощники».
Но и сами они, как говорят французы, лично «опускают руки в тесто».
Тойнби справедливо считает средний класс очень продуктивным слоем: ему все время надо что-то делать, никакое достижение для человека среднего класса не разумеется само собой. Все эти люди – собственники либо специалисты, сами решающие свою судьбу.
Даже низы английского общества, которые недоедают, по понятиям Джека Лондона, обеспечены едой и одеждой ничуть не хуже их предков сто лет назад. Голодные годы в XIV веке случались трижды и приводили к смерти немалого числа людей. В начале XX столетия от голода страдают, но умирают все же в виде исключения.
Не говоря уже о том, что ни один человек в Средние Века, включая королей и императоров, не ездил на поезде, не слушал радио, не пользовался посудой или перочинными ножами фабричного производства, не освещал жилище газом, не ел посреди зимы свежих яблок и винограда из Южного полушария.
РОСТ ОБЩЕСТВЕННОЙ СВОБОДЫ
Средневековый крестьянин имел собственность, но всегда зависел от собственности общины – хотя бы на те общинные выгоны и леса, которые помещики начали огораживать, объявляя своими. Его собственность была окружена множеством условий, отягощений. И трудился крестьянин не один, а всей большой семьей.
Средний класс XVIII–XIX веков имел собственность. Уже эта собственность делала его представителей экономически независимыми. «Хозяин – барин», – гласит русская поговорка. И действительно! В масштабах своей лавки, ремесленной
Тойнби А. Цивилизация перед судом истории. – М.: 1994.
