Дуглас-Хьюм.
Мужчины обменялись рукопожатиями, и рыхлую ладошку Бобби сдавили железные тиски адвоката.
«На тренажерах он, что ли, занимается?»
Четко вырезанное лицо Богдана могло бы украсить любой голливудский боевик, и Дуглас-Хьюм почувствовал укол зависти – его собственная физиономия не была столь откровенно мужественна.
– Признаться, я едва не опоздал, – адвокат присел за столик, – в вашем городе ужасные пробки.
По-английски ле Ста говорил с легким акцентом, а его миндалевидные карие глаза внимательно ощупывали Бобби. Американец понял, что его изучают, и улыбнулся:
– Давно в Нью-Йорке?
– Только что из аэропорта и сегодня же отправляюсь обратно в Берн. Я прилетел специально для встречи с вами.
– Ко мне еще никто не прилетал из Европы. – Спокойный голос Бобби ничем не выдавал его крайней заинтересованности. «…прилетел специально для встречи с вами!» – О чем вы хотели поговорить?
Карие глаза ле Ста снова внимательно оглядели американца, и Бобби вдруг увидел, что уши его собеседника лишены мочек.
«Забавно. Может быть, поэтому он носит довольно длинные волосы?»
– Мистер Дуглас-Хьюм, дело, о котором я должен с вами поговорить, удивительно и необычно. Я впервые сталкиваюсь с подобным в своей практике.
– Очень интересно.
Богдан сделал маленький глоток кофе, и на его правом мизинце сверкнула рубиновая капля маленького перстня.
«Небось получил эту побрякушку в какой-нибудь Сорбонне».
– Как я уже сообщал, речь идет о завещании лорда Рассела Эрла. Он скончался две недели назад в одной из частных клиник Берна. Я имею честь быть его душеприказчиком.
– Я не был знаком с этим джентльменом.
– Возможно, вам повезло, мистер Дуглас-Хьюм. К сожалению, лорд Рассел не отличался дружелюбием и имел довольно тяжелый характер. Достаточно сказать, что в своем завещании он не упомянул никого из своих родственников или знакомых. Детей же у лорда Рассела не осталось – единственный сын погиб во время войны в Заливе. Он был летчиком.
– Тяжелая утрата.
– Вы правы. – Богдан сухо кивнул. – Как бы там ни было, у лорда Рассела не осталось ни одного прямого наследника.
Сердце Бобби забилось сильнее:
– А наследство большое?
– Банковские счета, акции, недвижимость, все это оценивается в тридцать пять – сорок миллионов фунтов стерлингов. Минус налоги, разумеется.
А вот теперь Бобби вспотел. Он чувствовал, что не в силах совладать с предвкушением, и его голос предательски задрожал:
– Какое отношение это имеет ко мне?
Богдан ле Ста оставался невозмутим:
– В последние годы лорд Рассел был крайне озабочен фактом приближения
