запаха; за кухаркиным сюжетом она тоже следит: а, так ты у нее купила камбалу?…
В ванной обе рассматривают себя в зеркале: одна спокойно и удовлетворенно, другая с пытливым интересом. После ванны обе, не сговариваясь, звонят кому-то по телефону, с одинаково требовательными лицами. Ни у одной из них нет детей; значит, можно распорядиться временем по своему желанию. Да только сколько его, этого времени? Тщательно одеться, чтобы не ударить в грязь лицом друг перед другом, и при встрече спросить, помолвлен ли настройщик роялей с той рыжей, или?… Торопливо распрощаться, чтобы не опоздать: одна спешит на репетицию в театральную студию, второй предстоит сделать несколько визитов. А парикмахер, а демонстрация мод! – Едва хватит времени на чашечку кофе с пирожным в Старом Городе, как нужно спешить в теннисный клуб, где соседки опять встречаются, если расписание их тренировок совпадает, и потом вместе возвращаются домой, заканчивая – или, вернее, продолжая – утренний разговор: так они помолвлены?… Внешне дамы мало похожи друг на друга, разве что одинаковыми прическами, с набегающей на пол-лица волной волос и косым пробором, но одна блондинка, и пробор у нее справа, а вторая, у которой пробор слева, называет себя светлой шатенкой. Когда Ирма говорит, что у нее длинная талия, Лариса мысленно поправляет: не талия у тебя длинная, а зад низкий, вот что. Сложением Ирма и впрямь напоминает шахматную фигуру. У ее соседки талия и все остальное на месте, зато кисти рук явно крупноваты. Она уверяет, что это от теннисной ракетки, однако приятельница с верхнего этажа имеет другое мнение: дело не в ракетке, а в маме с папой, но ничего, разумеется, не говорит, только удовлетворенно поправляет браслет на узком запястье. Странно, что при всем их несходстве дом частенько путает одну даму с другой.
На черной лестнице затишье никогда не продолжается долго. Приходят уборщицы и две прачки, пожилая и молодая; открываются и закрываются двери, попискивают протираемые оконные стекла, хлопают фрамуги. Единственная квартира, чей покой никто не тревожил, это квартира под номером шесть, занимаемая князем Гортынским. Антиквар (квартира номер девять) уборки у себя не допускал, а прачку встречал на пороге и принимал корзину с бельем. Старый чудак обратился как-то к дворнику, не согласится ли его жена… если не затруднит… немножко навести порядок? Его пугали шумные особы, орудовавшие у соседей. Тетушка Лайма согласилась. Ох и намучилась она, стирая пыль с картин в тусклых, с завитушками, рамах, разнокалиберных кувшинов и ваз, зеркал в круглых, овальных и квадратных рамах. Чтобы протереть корявые ветви оленьих рогов, ей пришлось залезать на складную лесенку. Целую ночь после этого тетушке грезились непривычные предметы из чужой жизни: старинные канделябры, хрупкие фарфоровые фигурки, тарелки с кружевными краями, висевшие прямо на стенах, одна над другой. Однако раз за разом привыкла и была готова к аналогичной просьбе русского. Просьбы не последовало, и она, преодолев робость, сама предложила свои услуги.
