Но в остальном легионер уничтожил передатчик изнутри, заменив его… Чем?
А вдруг передатчик активизировался и прервал самую ужасную, какую только мог придумать человек, слежку? Невероятно.
Ведь, грубо говоря, странник получил преимущество – он оказался вне игры. Легион его не трогает, МКГ с ее аппаратурой на Луне тоже не у дел. Густав относительно легко выиграл схватку с тремя воплощениями коровьих улиток, и два из них – чуть ли не важнейшие звенья, выше только Легион.
Густав внимательно посмотрел на свои руки. Он никогда не задумывался об этом, потому что не было времени и особых причин. Но вопрос назрел сам собой: как он может так метко стрелять без тренировок? Все патроны, что у него имелись, он знал наперечет и не тратил понапрасну. Основные навыки ему дал отец, вместе они иногда целые вечера проводили за стрельбой по разным неживым или живым мишеням. Отец удивлялся, как быстро его сын усваивает уроки, превосходя самого отца. Удивлялся – и, наверное, записывал это, отсылая куда следует.
С той поры минуло много лет, странник почти не практиковался. Стрелял же каждый раз отменно.
Странник вспомнил, что моментально реагирует на опасность. Как будто за него решает кто-то иной, кто сидит внутри него и дергает за необходимые рычаги.
Неведомый управляющий. Водитель водителя. А попросту – легионер!
Неужели Густав каким-то образом приобрел свойства легионера? Он помнил, насколько быстры и резки эти твари. В этом его догадки подтверждались. А что, если эта замороженная субстанция не только увеличивала объемы энергии в несколько раз, но еще и улучшала какие-то особенности человеческого мозга?
Что, если отец Густава знал об этом? И хотел превратить своего сына в кого-то другого, но не человека.
Странник вдруг начал вспоминать, как отец вел себя в те моменты, когда Густаву снились кошмары. Мать всегда утешала, целовала и гладила прохладными руками его горячий лоб, шепча ласковые слова. А вот отец всегда… спрашивал:
«Что ты видел, Гус?»
«Бесконечность».
«То есть что-то без конца и края?»
«Да. Но… я не знаю, как объяснить, пап. Там нет ничего… постоянного. Ни начала, ни конца, ни высоты, ни длины, там так страшно!»
«Это просто кошмар. Кошмар. А голосов ты никаких не слышал?»
«По-моему, нет. – Маленький Густав прижимался дрожащим телом к сильной руке своего отца и закрывал глаза. – Там одновременно пусто и тесно. Я не могу понять, как это так, пап?»
«Успокойся. Не забивай себе голову. То был сон».
Отец тоже гладил Густава по голове. Но не так, как мать, а формально, безучастно. Неужели он только притворялся заботливым родителем, оставаясь ученым, безжалостно стремящимся к своей цели и использующим для их достижения методы, от которых у нормальных людей волосы встали бы дыбом!
«Но мой отец – хирург, – подумал Густав. – Человек, у которого изначально нет принципов, а есть задание и вера в то,
