не хотите мне помочь?
– Я не любил Дария. И рад, что он умер.
– Вы не любили Дария? Не любили Циклопа? Но он же самый популярный француз! Все любили Дария.
– Я – не все. Если большинство ошибается, это еще не значит, что они правы.
Опять эта фраза…
– Дарий никогда не казался мне смешным. Его юмор был тяжелым и вульгарным. Он презирал женщин, иностранцев, стариков. Он все высмеивал и никого не уважал.
– Но это же и есть задача юмора?
– Тогда я спрашиваю: «Зачем нужен такой юмор?» Я решительно не одобряю людей, которые считают, что обязаны испытывать спазмы в диафрагме при виде бедолаги, поскользнувшегося на банановой кожуре.
– Но…
– Не настаивайте. Я считаю, что издеваться над невезучими, слабыми или отличающимися от нас людьми – занятие, недостойное мыслящего человека. Юмористы предлагают смеяться над рогоносцами, пьяницами, калеками, толстяками, коротышками, блондинками, бельгийцами, женщинами, священниками и так далее. А я лично считаю, что коллективное высвобождение дискриминационных позывов просто непристойно. Вот почему смерть Дария Возняка – радостное событие для умных людей, обладающих хорошим вкусом.
– Но…
– Более того, он даже не сам сочинял скетчи. Он воровал их у других или просто присваивал безымянные шутки. И никто не видел в этом ничего предосудительного.
Лукреция встряхивает волосами.
– Но я вам рассказала о начале своего расследования…
– И что? Орудие убийства – синяя шкатулка с буквами «B.Q.T.» и надписью «Не читать»? Засвеченная фотобумага? Видеозапись с грустным клоуном? Вы называете это «началом расследования»? Вы шутите, мадемуазель Немрод?
Он бесит меня. Как он бесит меня.
Лукреция молча смотрит на него. Бывший лучший журналист Франции сильно похудел со времени их последнего свидания. Но его толстые щеки, пухлые губы, круглые, изящно очерченные уши, плешь и слишком тонкий (для роста под два метра) голос по-прежнему придают ему сходство с большим ребенком.
– Я не могу больше с вами разговаривать. У меня встреча с друзьями.
С друзьями? Я думала, что у него нет друзей.
Исидор снимает полосатые шорты и рубашку с красно-зелеными цветами, меняет темные очки на очки для плавания, завязывает потуже поясок на плавках. Он подходит к краю бассейна и мастерски, без малейшего всплеска, ныряет.
Из воды, словно приветствуя его, немедленно выпрыгивают два дельфина.
А вода-то не пресная, а морская!
Лукреция уже имела возможность восхититься дельфинами, когда впервые попала в это странное жилище.
Как красиво.
Как удивительно.
Как необычно.
Как жаль, что он не рад мне.
Исидор плавает. Лукреция садится и терпеливо ждет. Неожиданно она испускает вопль:
– Осторожно!
