потерял четыре, – ломкий голос Посредника источал сарказм.
– Нет. Буревестник поймал свою последнюю бурю. Те, кто отправился за ним следом, выбрали этот путь самостоятельно и были со своим командиром до конца.
– Пусть так. Я не силен в кодексе воинов. Да сольются их души в вечном танце Плетений. Теперь же прощай. Думаю, мы еще увидимся, Ступающий в Паутине.
– Тогда до встречи. – Я развернулся и вышел за дверь. На политесы и словесные выверты тратить время и остаток сил не хотелось, а в голове вертелась услышанная где-то фраза: «Ты заказывал ковер, ну так я его припер». Эх, вот бы никогда больше не видеть ни Посредника, ни Сажу, пускай последний и спас Михая от верной и мучительной смерти. Хотя обернись дело круто, подрывника пришлось бы пристрелить, чтобы сохранилась мобильность отряда и мы смогли уйти в прежнем темпе. Знаю, со стороны подобный поступок кажется зверством. Выбор: кто будет жить, а кто проскочит в небесный «дисбат» раньше остальных, – это будни моей профессии. Пока есть возможность, борьба ведется за жизнь каждого бойца. Но если встает вопрос: один он или все лягут вот в этом овражке, кто-то не колеблясь остается и сдерживает идущего по горячему следу врага, чтобы остальные смогли уйти и выполнить задачу. Именно так возникают легенды про непобедимость диверсантов и мало кто знает, какой ценой покупается победа.
Когда охранник вернул мне оружие и закрыл за мной дверь, усталость снова навалилась на плечи, почти пригибая к мокрому от недавно прошедшего дождя асфальту. Дойдя до ворот башни, я не торопился заходить внутрь, хотя там, на втором этаже, судя по звукам, готовилось веселье. Прислонившись к шершавой башенной стене, я поднял голову к затянутому тучами вечернему небу. Снова удалось переиграть противника и обстоятельства, вновь удалось победить и никто не погиб… Почти никто. Это я загнул, когда сказал Посреднику о скорее всего сгинувшем Буревестнике и его парнях. Чувство утраты, когда срок жизни близкого тебе человека, пусть и не друга, но товарища, истек, истончился под гнетом обстоятельств, неистребимо. Будет новый день, придут другие заботы. Но зарубка на сердце все равно останется, и нет-нет да и кольнет в самый неподходящий момент сожаление, что не остановил…
Со стороны дороги, ведущей от «Старательского приюта», послышались шаги, и в круге света уличного фонаря появилась фигура в легком старательском комбезе, с солидным рюкзаком за плечами. Человек шел к воротам башни, что наводило на мысль о намерении свести знакомство или со мной, или с кем-то из моих артельщиков. Я, как всегда, стоял вне круга света, а мимикрирующая ткань комбинезона почти полностью скрадывала очертания фигуры на фоне стены. Дав человеку занести руку для первого удара в створку ворот, я негромко окликнул визитера:
– Доброго вечера, уважаемый! Можно не стучать в дверь, жилище вроде как мое, обращайтесь, раз пришли.
Ничего подозрительного в человеке я не заметил. От оклика он смутился, но быстро справился с волнением и повернул голову на голос. Тут я узнал
