точно. Есть постараться свести к минимуму.
– Ты еще под козырек возьми, шут гороховый. – Серебрянников неодобрительно мотнул го ловой. – Шементом к Раулю на доклад. А то, поди, опять кого пристрелит с досады, шкура уголовная…
Батя не зря волновался: команданте Рауль был крут нравом и имел массу непутевых родственников, которых он старался пропихнуть в структуры организации на всякие хлебные должности. Но для того чтобы стать резидентом или того выше – казначеем в каком-либо отделении организации, нужно было проявить себя вроде как бесстрашным бойцом. Система хорошая, и в большинстве случаев на ключевых постах оказывались действительно эффективные кандидаты. Но иногда проскакивало на теплое местечко разное ворье и просто чьи-то родственники, ни разу не державшие в руках оружие, да и просто не имевшие к организации прямого отношения. Но бывали случаи и похуже: боевой группе могли навязать вот такого левого человека, чтобы тот мог с чистой совестью сказать, что был «на боевых». Этот балласт часто портил всю игру, и в двух случаях из пяти операция летела ко всем чертям. Поэтому, специально для Рауля, Батя придумал некий аттракцион, когда мы неделю таскали такого родственничка по сельве, давая ему пару раз пострелять по кустам. В ведомость команданте Рауль записывал, что проведена боевая операция, имеются потери среди многочисленного и жутко специального противника. А записывались они на нашу группу, но конкретно на новичка, который вроде как не растерялся и проявил себя с лучшей стороны. У нас была негласная договоренность – команданте не портит нам реальную боевую статистику, а мы иногда таскаем его родню по лесу, и всем хорошо.
Я вышел из-под навеса, жара обволокла меня, давая еще один повод обматерить про себя местный климат. Несколько раз я здоровался с бойцами, большинство из которых знали, что наша гопкомпания – это советские военспецы, присланные им в помощь. Некоторых наш третий товарищ, которого тут звали Ставо, научил матерным частушкам про новгородского купца Садко, чем очень гордился. Слава Белых, скрывавшийся под псевдонимом Ставо, был нашим подрывником и обучал местных обращению с амеровскими и нашими ВУ. Этот белобрысый, загорелый дочерна крепыш мог смастерить бомбу из чего угодно и прилепить ее куда прикажут. Сейчас Славка что-то вдохновенно втолковывал на корявой смеси русского мата и жутчайшего по выговору испанского шестерым аборигенам из саперного взвода, чьим неформальным командиром он являлся. Я кивнул другу и почти уже прошел дальше, как Славка, окликнув меня, рысцой пробежал десяток метров и очутился рядом:
– Эй, амиго Мигель! Как оно в целом?
– Нормально все. Ты завязывай с наставничеством, вечером выходим. Я иду с Раулем ругаться, чтобы опять свою родню нам не навязал. Собери все по минимуму – груз нужен вместе со скотом вьючным, там почти четверть тонны всякого добра.
– А тебя Анютка просила в санчасть зайти. – Славка состроил веселую, по его мнению, гримасу, отчего его коричневая рожа стала напоминать ягоду чернослива. –
