– буханка уже давно съелась за пирогами вслед, и поищу место, где жить.
Удачно, что я шла медленно и осторожно. И что успела купить серую, как хотела, шаль. Причем спустила цену почти вдвое от изначально названной. Меня настолько пугало, что деньги тают, что я преодолела страх перед торговлей и сумела настоять на своем. Шаль я сразу же накинула на плечи, прикрыв свисающей бахромой мою приметную сумку. И теперь не спеша двигалась к одежному ряду, уписывая очередной шедевр местной луковой кулинарии.
Я чуть не поперхнулась, увидев стоящую ко мне в профиль Нариали и, в двух шагах от нее, Арвиса, застывшего в позе «Колумб с бушприта «Ниньи» высматривает Америку». Чтоб ему блох в штаны, гвоздь в ботинок и кирпич на голову! Ну что он ко мне привязался! Вот нефига больше делать – на рынке манекеном торчать. Арвис мазнул взглядом по моей перекошенной физиономии с раздутой непрожеванным куском пирога щекой и выпученными глазами… и не узнал. Пронесло! В два шага оказалась у соседнего прилавка с серыми носками грубой вязки и, повернувшись к брюнету спиной, стала их рассматривать. Чудные какие-то, крючком, что ли, связаны? Прижала сумку к животу, чтоб не видно было, и потихоньку, незаметно, стала смещаться боком-боком прочь. Пока мимо не прошла компания из нескольких громко перекликающихся горожанок, к которой я и прибилась с видом, что всегда тут была.
Ну и куда мне теперь? Но ведь выходит, это не блажь. Получается, за каким-то надом я ему нужна. Узнать бы за каким? Если просто забавляется, охотясь на «таинственную незнакомку с опасной вилкой», тогда ладно. А если что-то другое?
Пока крутила всю эту фигню в голове, поняла, куда хочу прийти – в то место, где торгуют книгами и пишущими принадлежностями. И сначала поброжу там, послушаю, что да как, а потом попытаюсь найти какого-нибудь благообразного старичка – вдруг ему нужна помощница карандаши точить и пыль вытирать?
Искомое нашлось через полчаса. Целых два ряда с книгами в кожаных золоченых переплетах, бумагами, склянками с разноцветными чернилами, рулонами мягкой кожи, с которой белой мукой осыпался мел, какими-то палочками, которые я обозвала для себя стилосами, перьями, вощеными дощечками… Вот только нехорошо, что женщин, кроме меня, в ряду и не было. То ли среди населения Риоллеи не водилось любительниц изящной словесности, то ли те, кто читает на ночь глядя, не встают рано поутру.
Я устроилась на поставленном на попа чурбаке невдалеке от показавшегося мне незлым торговца книгами средних лет и приготовилась ждать – все равно делать было нечего. Услышанные разговоры – увы – не давали ничего. Слова произносились слишком быстро, сливаясь в длинные, совершенно непонимабельные фразы. А еще хвалят метод погружения! У меня уже голова трещит, а толку никакого.
Ладно. Сижу, жду. Все равно заняться больше нечем. Если ничего не выйдет, попробую ближе к вечеру снова ткнуться в платяной ряд, может, этот фанат экстравагантных дамских костюмов слиняет куда-нибудь. Вот только нехорошо, что на меня уже косятся. Сейчас как спросят что-нибудь…
