ты цепь эту взял? Сверкает металл.Опоясан ты цепью, видать, золотой!»
И тот – потрясен: явь или сон?
Золото?.. Цепь ведь железной была!
Он ощупал ее – золотое литье!
Странное дело! Как цепь тяжела!
Мутным стал взор, руки путник простер
И, рыдая, упал на дорогу, во прах.
Труден был путь. Тот миг не вернуть,
Когда камень заветный держал он в руках!
Брел ночь он и день, трогал каждый кремень,
Не глядя, прикладывал к цепи своей.
Как тут горю помочь? Отбросил он прочь
Пробный камень – один меж сотен камней!
Солнце сонно садится над ясной водой,
Позолочен простор, весь в огне кругозор.
Снится тихому вечеру сон золотой.
Человек изнемог, но бредет на восток,
Снова ищет он то, что, найдя, не нашел.
Изможден, изнурен, сутулится он,
Сердце высохло, словно поверженный ствол.
Тропы тянутся вспять, ни души не видать,
Тропы тянутся из ничего в никуда.
Пути далеки, бескрайни пески,
Ночь окутала мир, ни пути, ни следа.
Быть полжизни в пути, мысля: «Только б найти!»
На миг прикоснуться, не зная о том!
И полжизни опять тому же отдать, —
Пробный камень разыскивать ночью и днем.
На качелях
Буду играть со своею душой. Без устали льет
Ливень всю ночь напролет.
Плачет небо. Тревожна ночная пора.
Мы будем сегодня играть до утра.
Утлый мой плот в этом празднестве диком плывет.
На жизнь и на смерть игра идет
Всю ночь напролет.
Взвихрены воздух и воды. Стихия, грозна ты
сейчас!
Раскачивай нас!
И ветры качают во весь размах,
Как тысячи якшей[9], хохочут впотьмах,
Ветры безумствуют, ветры ревут, разъярясь.
Буря, разгул твой и небо и землю потряс.
Раскачивай нас!
Душа замирает, сегодня душе не до сна,
В смятенье она,
Робко прижалась ко мне, чуть дыша.
Чувствую я, как трепещет душа.
Сердце дрожит – как близко душа, как нежна!
В страхе сегодня она, восторгом полна,
Трепещет она.
Я убаюкивал душу, я усыпить ее смог
И чутко стерег.
В цветах, на супружеском ложе моем,
Была душа со мною вдвоем.
Я от печалей упрятал ее и тревог,
Я заточил ее в тайный, укромный чертог
И нежно берег.
Губы, глаза целовал я душе моей, милой моей
Все нежней и нежней.
На грудь мне склонилась ее голова,
Шептал я ей лучшие в мире слова.
Лучшее все я дарил ей: бери и владей!
В
