заметил Брюсов, «господствующий пафос «Яри» – переживания первобытного человека, души, еще близкой к стихиям природы». Высоко оценили «Ярь» Вячеслав Иванов и Блок. Пожалуй, лишь Бунин не присоединился в хору похвал и отмечал, что Городецкий «просто выдумал» имена «не существовавших никогда и ни в чьих представлениях и сказаниях демонов, богатырей, чудовищ...».
Ярила, Ярила,
Твоя я!
Яри мя, яри мя,
Очима
Сверкая!
Литературная молодежь была в восторге от «Яри». Далее вышла книга Городецкого «Перун», где была продолжена языческая тема и стихи поражали богатой звукозаписью:
Звоны-стоны, перезвоны,
Звоны-вздохи, звоны-сны.
Высоки крутые склоны,
Крутосклоны зелены.
На заседаниях на «Башне» Вячеслав Иванов не переставал восторгаться Городецким: «Весь какой-то белый, светлый... Постоянная улыбка. Что-то очень русское, задорное. Какой-то Васька Буслаев». Но «Буслаев» как-то быстро отошел от символистов и начал свои идейно-художественные искания. То он – «мифотворец», то «мистический анархист», то «мистический реалист». А в 1911 году Городецкий вместе с Гумилевым основал новое литературное течение – акмеизм. И все время выпускал книги.
По поводу «Ивы» – пятой книги стихов (1913) Владислав Ходасевич отмечал: «Ива» писана кое-как, спустя рукава, словно все дело было в том, чтобы написать побольше. Появилась ненужная риторика, безалаберная расстановка слов, повторение самого себя, избитые, затасканные образы. Очень уж не народны эти стихи, которым так хочется быть народными. Их сочинил петербургский литератор для издательства «Шиповник». За всеми его «Странниками» и «Горшенями» очень уж много чувствуется размышлений о России и мало ее подлинной жизни. Не таков Сергей Городецкий, когда писал «Ярь», не таков он был в «Перуне». И только начиная с «Дикой воли» при чтении его стихов стало навертываться роковое словечко «скука», равно убийственное и для акмеистов, и для символистов».
С 1908 года Городецкий начинает писать прозу, высказывая желание «быть одновременно прозаиком и поэтом». Однако его рассказы, повести и романы, также как и драматургические произведения, неудачны. «Талантливый поэт, но никуда не годный прозаик», – выносит приговор Борис Садовский. Всплеск ура-патриотической активности в период Первой мировой войны тоже не находит положительного отклика, общее мнение по поводу стихов Городецкого: «кровожадная барабанщина».
Из записи в дневнике Корнея Чуковского в июле 1915 года: «Видел Сергея Городецкого. Он форсированно и демонстративно патриотичен... Пишет патриотические стихи, и когда мы проходили мимо германского посольства – выразил радость, что оно разгромлено. «В деревне мобилизация – эпос!» – восхищается. Но за всем этим какое-то уныние: денег нет ничего, а Нимфа, должно быть, не придумала, какую позу принять».
Кто такая Нимфа? Это муза («В томленье вешнем уста с устами...») и жена Городецкого: актриса Анна Козельская, на которой он женился в
