готовясь пробить полночь.
– Ти-ик! Та-ак! – Медленно, с трудом, словно полусонный, качался маятник.
И тут Мари явственно различила хриплый голос:
Тише! Тише! Слышишь? Слышишь?
Из угла ночной гостиной
К нам ползет король мышиный…
И часов старинных бой
Нас зовет на смертный бой…
– Бом-м! Бом-м!.. – двенадцать раз ударили в тишину часы. И тут же за стеной, по углам, под полом послышались писк, возня и дробный топоток тысячи крохотных лапок. Острыми огоньками засветились тысячи глазок-буравчиков. И отовсюду стали сбегаться несметные полчища мышей. Они выстроились в боевом порядке прямо перед Мари и замерли. И треснул, приподнялся пол посреди гостиной, разбрызгивая звонкие янтарные половицы. Из-под пола с отвратительным шипением вылезли семь мышиных голов в сверкающих коронах, а следом и толстое тельце, на котором и покачивались все семь гадких мышиных головок. Под предводительством своего семиголового предводителя все мышиное войско стало надвигаться на Мари, прижавшуюся к шкафу.
Что-то будет?
Но тут – дзынь! – разбилась стеклянная дверца шкафа, и зазвенел храбрый голосок:
– Вперед! За мной! На бой! На бой! Вперед на горе мышиной своре!
Тут Мари увидела, что внутренность шкафа осветилась. Во весь свой рост поднялся раненый Щелкунчик и взмахнул серебряной саблей. И встали с ним плечо к плечу три храбрых паяца, четыре трубочиста, два трубача, барабанщик и Панталоне со знаменем. Безрассудно-смелым прыжком перелетел Щелкунчик на пол. Мягко шлепнулись следом за ним бархатные паяцы и туго набитые опилками музыканты с трубочистами. Спорхнул с развевающимся, как крылья бабочки, знаменем Панталоне.
– Эй, барабанщик! Бей тревогу! Зови подмогу! – звонко скомандовал Щелкунчик.
Грянула барабанная дробь. Разом распахнулись обе дверцы шкафа. Загремели сапоги, забряцали сабли, заржали лошадки, и ровными шеренгами выступили солдатики Фрица. Кирасиры сверкали своими доспехами. Драгуны гарцевали, сидя в высоких седлах. Блестящие гусары лихо пришпоривали коней. А за кавалерией катили пушки усачи пушкари. Один за другим промаршировали полки перед Щелкунчиком с развевающимися знаменами и барабанным боем.
– Труби атаку, трубачи! За мной, солдаты-силачи! – прогремел Щелкунчик.
И – бух-бах-тарарах! – грохнули пушки. Полетела в мышей россыпь сахарного драже. Бум-бум-турум-бум! – ухнули тяжелые орудия, посылая на мышиные полчища круглые пряничные бомбочки. Немало мышей полегло под градом снарядов. Сахарная пыль, словно белый дым, заслонила сражающихся, и Мари с трудом различала, что происходит. Но видела она, как все новые и новые толпы мышей выползают изо всех щелей и норок. А в ушах у нее стоял непрерывный грохот боя. Др-дрр! – скакали по полу сахарные шарики драже. Плямс! – шлепались, рассыпаясь на кусочки, глазуревые пряники. Цвинь-цвинь! – звенели сабли. У-виии! И-ии! – пищали мыши. И надо всем
