ни в черной пыли, покрывающей его поверхность, ни в мрачно нависающем над ним мраморном небе, ни в неистовом, непрерывно дующем ветре не было и намека на жизнь. На то вечное, хаотичное движение, которое не признает никаких правил и ограничений, которое всегда побеждает любого врага только ради того, чтобы жить, и которое невозможно вычислить или просчитать – его можно только почувствовать.
В Глубоком Бестиарии не чувствовалось ничего подобного.
А еще в нем не чувствовалось времени.
А еще казалось, что тяжелое мраморное небо только потому не падает на поверхность, что уже соприкоснулось с нею на линии горизонта да так и застряло.
А еще все это место было покрыто мельчайшей черной пылью, каждая частичка которой была тверже алмаза и настолько маленькой, что увидеть ее можно было лишь в электронный микроскоп. Если бы кому-нибудь пришло в голову притащить его в Глубокий Бестиарий.
Но при этом, как ни странно, непрерывно дующий ветер не поднимал пыль вверх, не заставлял ее клубиться под мраморным небом, и единственное, на что у него хватило сил, – создать из черных частичек невысокие дюны, которые неторопливо мигрировали по Глубокому Бестиарию. Невысокие, черные дюны.
Казалось, ничто и никогда не сможет изменить царящий здесь порядок. Слишком уж безжизненными выглядели дюны, слишком тяжелым – небо, слишком постоянным – ветер. Но это только казалось. С тихим шорохом по мрамору небесной тверди пробежала тоненькая молния, золотистая змейка, нарушающая привычное постоянство Глубокого Бестиария. Прочертив на небе длинную ломаную кривую, она бесшумно ударила в одну из черных дюн, образовав в пыльной поверхности маленькую воронку, и одновременно из-под сводов тяжелого неба послышался негромкий голос:
– Ктулху!
Миллиарды черных песчинок взлетели в воздух и, подчиняясь чьей-то воле, оказавшейся гораздо сильнее мощных порывов ветра, закружились в причудливом танце вокруг воронки, из которой устремился вверх узкий лучик золотистого света.
– Твое время пришло!
Пыльный смерч становился все больше, скорость движения песчинок возрастала, из легкого облачка, напоминающего рой черных насекомых, они превратились в плотный, подобный веретену, вихрь, полностью поглотивший золотистый луч. Постепенно внутри смерча возникли новые завихрения, его основание распалось на три части, а еще два отростка возникли примерно в шести футах над поверхностью. Когда плотность пыли достигла максимума, вихревые движения прекратились и черная фигура стала быстро приобретать окончательную форму: складки серой кожи, острые клыки, длинные жилистые руки, и вот…
– Великий Господин! Я вернулся!!!
Ослепительная золотистая вспышка озарила безжизненную равнину Глубокого Бестиария, и, когда она погасла, на том месте, куда ударила молния, стояла массивная, семи футов ростом, тварь с необычайно широкими плечами и мощными ногами. Ступни чудовища представляли собой длинные и острые шипы, поэтому
