видимо, не собираясь бить.
– Какая склянка? – спросил, подходя, Ушаков.
– Шестая, ваше высокоблагородие.
– Почему не бьешь?
– Не велено.
– Кто не велел? – ничего не понимая, возмутился Ушаков.
– Приходил этот, как его… Захар Кистинтинич…
– Что такое? Какой еще тут Захар Константиныч? – окончательно вспылил Федор Федорович.
– Зотов. Камардин царицы. Не велел бить!
– Морской устав важнее всех твоих Захаров! – прервал его Ушаков. – Бей, как положено!
Матрос послушно ударил шесть раз в колокол.
– Бить и впредь! Чтобы все было по уставу, – приказал Ушаков и быстро пошел к шканцам узнать у вахтенного лейтенанта все подробности этой ерунды. Он подходил к шканцам, когда из императрицыной рубки вышла какая-то женская фигура в белом. Ушаков с удивлением и ужасом узнал в ней императрицу.
– Господин капитан, что случилось? – с тревогой спросила Екатерина.
– На яхте все обстоит благополучно, ваше императорское величество, – почтительно ответил Ушаков, снимая шляпу.
– А почему звонил колокол? Это пожар?
– Никак нет. Это бьют склянки.
– Какие склянки? Кто бьет?
– Ваше величество, песочные часы называются по-морскому – склянки. Пройдет полчаса, мы перевернем склянку и бьем в колокол.
– А-а, понимаю. Склянки – это Sanduhr[22]. Я не знала, проснулась, – говорила улыбаясь императрица. – Раньше, кажется, их не били…
– Их бьют всегда, ваше величество. Так положено по уставу императором Петром, – объяснял Ушаков, а у самого мелькнуло в голове: «Попал в историю, черт возьми эти склянки!»
– О, устав – большое дело. Его надо исполнять! – все так же улыбаясь, говорила императрица. – Продолжайте, пожалуйста, бить эти… склянки. Теперь я буду спать спокойно. Я накрою голову подушкой… Продолжайте, господин капитан!
И она ушла так же бесшумно, как и появилась.
Ушаков выждал, пока затихли шаги императрицы, и тогда накинулся на вахтенного лейтенанта Сорокина:
– Почему не доложили о том, что приходил камердинер царицы?
– Когда императрица ночует на яхте, никогда склянок не бьют. Это все у нас знают. Я думал, вас давно предупредили…
Склянки продолжали бить в эту ночь аккуратно каждые полчаса.
Наутро вся команда уже знала о ночном происшествии. Все смотрели на Ушакова как на обреченного.
А он был обычен: внешне спокоен и суров.
Как приказали с вечера, яхта «Счастье» к полудню благополучно прибыла к своей якорной стоянке на Неве.
Когда императрица шла к трапу, она взглянула на капитан-лейтенанта Ушакова, склонившегося в поклоне, и ласково сказала:
– Спасибо, господин капитан, за удовольствие!
Это происшествие внесло оживление в монотонную жизнь яхты.
Песочные часы
