Я не знаю, как сказать… Я не хотела возвращаться. Никогда. Ты поймешь потом… Но эта история… Когда все закончилось, я вдруг подумала, что могу поехать только к тебе. Я не хотела, но ничего не могла с собой поделать.
– Это называется любовью, девочка. – Кабаридзе еще крепче прижал к себе Машу. – Ты не хочешь делать мне больно, потому что любишь.
– Да. – Она подняла на мужчину голубые, полные слез глаза. – Я люблю тебя, Реваз. Люблю.
– А я люблю тебя, – негромко, но отчетливо произнес профессор. – Безумно.
– Но это ненадолго. – Она попыталась улыбнуться. – Мы только мучаем друг друга, Реваз, мы мучаем. Я давно хотела тебе сказать, что я…
– Машенька, я все знаю.
– Знаешь? – Она ошеломленно посмотрела в глаза Кабаридзе. На этот раз он не отвел взгляд. – Что ты знаешь?
– Я знаю, что ты смертельно больна, девочка. Что даже по самым осторожным прогнозам, тебе осталось не больше месяца.
«Это в самом лучшем случае», – холодно добавил рассудок.
– Но откуда?
– Ты забыла, что я врач, – грустно улыбнулся профессор. – И мне не нужно проводить анализы того, что я и так вижу. Я знал о болезни с того самого момента, как тебя увидел.
– И молчал.
– И любил.
Маша провела рукой по щеке Кабаридзе.
– Ты ждал, что я расскажу сама?
– Я не хотел говорить о том, что тебе неприятно.
– Подожди… – Девушка задумалась. – Я заметила, что в последнее время я стала чувствовать себя лучше. С тех пор, как познакомилась с тобой. – Кабаридзе вздохнул, покачал головой. – Я права?
Профессор поцеловал теплую ладошку Маши.
– Ты права.
– Что за лекарство ты мне даешь, Реваз?
– Это новое средство, еще неизвестное, – мягко ответил Кабаридзе. – Оно уже прошло все испытания, но сертифицировано будет только через два-три месяца. Я не мог ждать.
– Как ты давал его мне?
– В начале нашего знакомства мне действительно было нелегко, – признал профессор. – Выкручивался, как мог. Но последнее время ты живешь у меня, и стало намного проще. – Он рассмеялся. – Утром я готовлю тебе кофе, вечером чай.
Девушка посмотрела на пустую кружку.
– И сейчас?
– Да, – подтвердил Кабаридзе. – И сейчас тоже. Два раза в день минимум.
– Хитрый и двуличный тип, – слабо улыбнулась Маша.
Профессор кивнул и нежно поцеловал девушку в губы.
– Я хитрый и двуличный. Ты даже не представляешь насколько.
– Как же я тебя люблю…
– Ну почему это должно было произойти именно с нами?
Объемистый минивэн мчался на окраину Нью-Йорка, туда, где начиналась федеральная трасса и где полицейские обнаружили тело неизвестного, умершего насильственной смертью. Поскольку преступление было совершено на федеральной земле, присутствие агентов
