Цветные виденья (сборник). Инна Лиснянская

      Меняют кожу змеи и растенья,

      А человек меняет точку зренья

      И точку проживанья.

      Сегодня твоё местонахожденье

      В саду. Но лип июльское кажденье

      Ты как бы оставляешь без вниманья.

      Тебя как бы не трогает погода,

      С пчелиной позолотой небосвода.

      Но с тщаньем скопидомки

      Заносишь ты в свою статью прихода

      Буквально всё, что летняя природа

      Способна дать на зимние потёмки.

      По-стариковски копишь горстку зноя,

      И облачко жасмина кружевное,

      И прочее в его безвещном роде.

      И шутишь: старость – дело наживное,

      Забыв, что место жительства земное

      И время – на исходе.

      Схимница-зима и весна-блудница —

      Всё прошло, мой друг, но осталось лето,

      Где на берегу смоква золотится

      И стучит волна в камень парапета.

      Чем, скажи, не жизнь – в памяти копаться,

      Не в её золе, – в золоте песочка, —

      Так вот и до мысли повезёт добраться:

      Память – есть душа, время – оболочка.

      Так вот и поверю в то, что не грешила,

      Что судьбы не жгла, не жила в позоре…

      Память у меня – золотая жила,

      Потому и лето, потому и море…

      Не ищу причины бедствия

      Средь отеческих руин.

      Все мы, люди, – только следствия

      Нам неведомых причин.

      И, с безумьем трезвомыслящим

      Принимая, что дано,

      Тщусь я жизнь не путать с игрищем,

      С кровью – красное вино.

      Но когда в сыром свивальнике

      Упокоюсь, то со дна

      К вам пробьётся цветик аленький —

      Ёрш из крови и вина.

      Я замечала: в счастье ли, в печали, —

      Все от меня ужасно уставали.

      И лес устал от странности моей

      Любить людей и избегать людей.

      А от моих мятущихся историй

      Когда-то уставало даже море.

      Устали от меня и небеса

      И ленятся закрыть мои глаза.

      И может быть, когда меня не станет,

      Моя могила от меня устанет.

      Я воспою тебя, осенняя печаль,

      В краю, где ёрничество служит одичанью,

      Я на плеча твои поношенную шаль,

      Как царское наброшу одеянье.

      Я воспою тебя за то, что ты одна —

      Без почитателей, поскольку ты не в моде,

      Я воспою тебя за то, что ты пьяна

      От бражки дождика и не внимаешь оде.

      Позволь, я в очи загляну твои, печаль,

      Увижу сдержанную дымчатость опала

      И догадаюсь, что и мне себя не жаль,

      И догадаюсь, что не всё ещё пропало.