вспрыгнул на перила и уселся, болтая одной ногой. Реутова осталась стоять, как стояла, и у нее сразу возникло чувство, что вот она, как школьница, растерянно отвечает на его вопросы, и ей это скорее нравится, чем нет.
Она одернула себя и, не улыбаясь, повторила как можно равнодушнее:
– Ужасно.
– Нет, вы рады. Ну, признайтесь, рады?
– Не знаю. Да! Спасибо за машину, я у вас в долгу. Мне, право, неудобно.
– Ага, в долгу, конечно. Но об этом после. Я повторяю свое приглашение на день рождения и уточняю время: в субботу, в три часа.
– Хорошо.
– Так, значит, вы придете?
– Ну, если не случится ничего страшного вроде землетрясения или наводнения, приду. – Реутова сказала это весело и с выражением, внимательно наблюдая за реакцией, но никакой внятной реакции не последовало, и после еле уловимой паузы Кириллов быстро проговорил:
– Прекрасно, я заеду, скажите адрес.
Немного подумав, она предложила:
– Встретимся у метро «Парк Победы».
– Отлично.
– Только, Сергей Леонидович, давайте договоримся сразу: я пробуду столько, сколько сочту нужным, и вы не станете меня удерживать, идет? Ни вы, ни ваши гости.
Кириллов рассмеялся:
– Вы сказали это как учительница.
– Я и гожусь вам в учительницы. Были же вы моим интерном.
Он рассмеялся снова.
– Еще неизвестно, кто кому во что годится… Ну, что касается гостей, то их не будет. И, разумеется, вы вольны встать и уйти в любое время.
– А почему гостей не будет?
– Да ну их, не хочу. Совсем забыл, – Кириллов легко спрыгнул в сад, вытащил спрятанный в кустах букет хризантем, перемахнул обратно и протянул его Маргарите Вениаминовне, – это вам.
– Где вы их взяли ночью?
– Купил, стащил… Неважно. Вам нравится?
– Какой тревожащий аромат. Всегда это подозревала, а поняла сейчас. Как странно.
– Я не разбираюсь. Так нравится?
– Конечно.
Немного помолчали. Цветы в руках словно обязывали к чему-то, и Реутова заговорила первой:
– В мае здесь так поют соловьи, что я нарочно беру дежурства, чтобы послушать. Они поют на заре, вечерней и утренней. Всегда немного – от силы час. В одиннадцать вечера и в половине пятого утра. И тогда все остальные птицы молчат. Сначала наступает тишина, как перед концертом, и они начинают. Потом снова пауза, соловьи замолкают, и тогда вступают все остальные. Май – начало июня – и всё, опять до следующего мая. Впечатление потрясающее, если слушать внимательно. После этого долго приходишь в себя. Идите, вы устали. Поздно…
– Рано. Дайте номер вашего мобильного.
– Не дам.
– Хорошо, не давайте. Завтра, то есть уже сегодня, четверг. В пятницу я позвоню в ординаторскую. Не скучайте. Ой, смотрите, смотрите – летучая мышь.
Реутова
