стараясь держать его как можно дальше от себя. Девочка понимала, что стоит упасть хотя бы одной искре на платье из невесомой тонкой материи – как она сама заполыхает ярким безжалостным огнем. Шаг, другой. Пламя недовольно шипело, рассыпая вокруг веер раскаленных капель смолы. Главное – не споткнуться на неровных плитах, главное – не упасть на потеху окружающим.
К счастью, ветер в этот момент почти стих, поэтому искры не долетали до девочки. Но Кирион все равно недовольно скривил губы, с нескрываемым волнением наблюдая за ней. И позволил себе немного расслабиться, лишь когда факел полетел на алтарь.
Сначала почудилось, будто богиня отказалась от жертвы. Такое редко, но случалось. Факел упал почти в центре жертвенника, со всех сторон обложенного вязанками хвороста и дров, однако ничего не произошло. Огонь жадно лизнул верхушку сооруженного кострища, задымил и вроде как потух.
Шаная медленно опустилась на колени, вспомнив слова принца. Замерла, уставившись на травинку, выбившуюся между двумя плитами к солнцу. Слезы сами собой обожгли глаза. Неужели богиня отказывает ей в своем благословении? Неужели все зря, и она не найдет счастья в далекой чужой стране?
И вот когда первая слезинка уже готова была упасть с ее ресницы, раздался приглушенный гул нарождающегося огня. Столп ярко-алого пламени взметнулся над головами присутствующих, обдал водопадом яростных искр тонкую коленопреклоненную фигурку перед алтарем. Кирион закусил губу, сдерживая порыв кинуться Шанае на помощь. Она ведь погибнет, сгорит заживо в этом безумии! По двору пробежал согласный шепот ужаса. Даже настоятельница отшатнулась от алтаря, прикрываясь рукой от жара костра.
– Кто готовил этот ритуал? – прорычал Харий, обернувшись к Олафу и сграбастав его за грудки. – Удушу, собственными руками удушу! Чем они облили дрова?
У советника от волнения тряслись губы. Он попытался выдавить хоть слово из перехваченного спазмом ужаса горла, но случайно кинул взгляд за спину короля – и обмяк, с трудом удержавшись на враз ослабевших ногах.
Харий стремительно обернулся, готовый к самому худшему. По двору вновь пролетел неясный гул, но на этот раз удивления и облегчения. Огонь схлынул, выпустив Шанаю из своих крепких смертоносных объятий целой и невредимой.
Девочка встала, еще раз поклонилась мирно догорающему алтарю и вернулась на свое место. Она шла, гордо подняв голову, разрумянившаяся от всеобщего внимания и недолгой ласки пламени, и Кирион невольно залюбовался ею.
«Ноэль останется доволен моим выбором, – мелькнуло у него в голове. – Из них получится красивая пара».
Настоятельница отступила в сторону, и ей на смену вышел нестарый еще мужчина с суровым лицом, изрезанным шрамами. В его походке и манере держаться была заметна военная выправка, и Кирион невольно выпрямился, будто готовый к вызову на поединок.
– Во все времена муж был главой семьи, – хриплым сорванным голосом
