выехал со двора. Моего кошмара – канареечного УАЗика с проблесковым маячком на крыше – так и не увидел. Но все равно было страшно. Я взмок от пота как мышонок. От фаталистического спокойствия не осталось и следа. Должно быть, протрезвел.
В таком виде (нашороханный и трезвый как дурак) я предстал перед Ксенией.
– Прятаться пришел. Чего опять набедокурил?
Ксения устала и была раздражена. Она работала старшей медсестрой в Военно-медицинской академии и недавно сменилась с дежурства. После «суток» принимать беженцев, да еще на ночь глядя, было не в жилу. Я отлично сие догонял и старался Ксению не злить. Тем паче, что ее муж сейчас рисковал из-за меня головой.
Мы сидели на кухне и пили чай. Я ничего не стал скрывать от Ксении. Недовольство сквозило в каждом ее слове, в каждом движении. А что еще может вызвать прохиндей, сам не умеющий спокойно жить и втягивающий в авантюры чужих мужей? Никто не любит смутьянов. Интересно, что обол мне думают маринкины родители? Опять, наверное, мало хорошего. Точняк, уверились теперь, что я самый распоследний проходимец, и станут уверять в этом Маринку. Как она там сейчас?
Мучаться долго не пришлось. Ксения внезапно подняла голову и мы, не сговариваясь, бросились в прихожую. Заскрежетал в замке ключ и Слава неуклюже посторонился, с медвежьей элегантностью отставного подпоручика пропуская вперед Маринку.
– Н-ну? – выдавил я.
Дамы поцеловались.
– Всё нормально прошло, путем, – улыбнулся мне Слава.
– Пойдем, Мариш, чайку попьем, – защебетала Ксения, уводя подругу на кухню. – Мужчины, вы тоже присоединяйтесь к нам. Говорите о своих делах и идите.
– Идем, – сказал Слава, стаскивая кожан. «Железо» тяжело болталось в карманах.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил я.
– Все путем. Эрика в Вавильник забрали, «скорая» оттуда приехала.
– А менты?
– Без понятия, – пожал плечами Слава. – Мы их ждать не стали.
– А… – я запнулся, подозревая нечто страшное. Слава мог сотворить с пленными что угодно. – А как же эти?
– Я их отпустил, – сказал Слава.
– В смысле?
– На все четыре стороны. А че с ними делать, не солить же.
– Ну да, конечно, – пробормотал я, – конечно.
– Мусорам их сдавать – себе дороже, – пояснил друган. – Да не грусти, – хлопнул он меня по плечу. – Пошли похаваем. Потом покумекаем, чё делать.
В нашем присутствии женщины хранили напускное спокойствие. Ксения, правда, заметно воспряла духом, а вот моя благоверная сдерживала эмоции. Давалось ей это с видимым усилием. Я чувствовал приближение бури. «Буря, скоро грянет буря». Как только останемся одни. Разговор по душам был отложен в долгий ящик, но я знал, что он обязательно состоится.
Перед сном требушину набивать особо не стали. Подруги быстро слиняли в комнату, а мы остались «кумекать».
– Надо
