каких-то отклонений в речевом поведении субъекта. Они служат для следователя сигналом того, что лицо, возможно, что-либо скрывает или искажает. В самом деле, эмоциональная окраска показаний может зависеть от многих факторов, не связанных с лжесвидетельством, например от здоровья допрашиваемого, от его темперамента и т. д. «Уход от темы» может быть не умышленным, а обусловленным подсознательным нежеланием допрашиваемого вспоминать события, к которым он возможно и не причастен, но которые чем-то потрясли его психику. «Излишняя осведомленность» Может проявиться в результате неосознанного «додумывания» субъектом происходивших событий, рефлексивного представления причин, следствий и обстоятельств объективно известных допрашиваемому событий и т. д.
На необходимость весьма осторожного отношения к отдельно взятым особенностям речи допрашиваемых и возможность их совершенно различной оценки в качестве симптомов лжесвидетельства еще более семидесяти лет назад обращал внимание известный русский юрист П. Сергеич (П. С. Пороховщиков). «Свидетель отвечал на вопросы быстро и решительно. Он говорил правду, – заявляет прокурор. – Нет, он думал только о том, чтобы скорее отделаться от допроса, – возражает защитник. – Свидетель говорил вяло и нерешительно. Он не уверен в своем показании и боится ошибиться, – указывает защитник. – Совсем нет: он понимает значение своих объяснений и взвешивает каждое слово. – отвечает обвинитель. – Свидетель ничего не говорит. – Ясно, что он все позабыл… или что все помнит, но хочет все скрыть. – Свидетель дает точное и подробное показание. – Очевидно, он хорошо знает и твердо помнит обстоятельства дела. – Да… или что он твердо выучил ложное показание»[129].
Значимость замеченных особенностей показаний субъекта как симптомов его действительного состояния относительно искомой следователем информации может быть познана лишь в сравнении с показаниями этого же лица, даваемым по другим обстоятельствам и по другим темам. Совершенно верно отмечает Л. Б. Филонов, что выявить особенности показаний субъекта относительно отдельных фактов и осознать их как симптомы реального информационного состояния субъекта можно только в сравнении, «только на фоне другого поведения, принятого за норму»[130]. Процесс такого сравнения составляет третий, семиотический этап диагностики следователем конфликта.
Эксперименты, проведенные Л. Б. Филоновым, показали, что для оценки симптомов наличия скрываемого обстоятельства, для сравнения их с особенностями дачи этим лицом показаний на другие темы достаточно взять 5–6 тем. «Все они, – пишет Л. Б. Филонов, – должны быть последовательно проведены в беседе как объекты обычного разговора. Однозначные реакции на 4–5 тем всегда в сумме давали основы для уверенного выделения одной темы, которая узнавалась по особым реакциям, в какую бы сторону они ни отклонялись (избегания темы или «вязкости в теме»)»[131].
Филонов Л. Б. Психологические способы выявления скрываемого обстоятельства. М., 1979, с. 20.
Там же, с. 21.
Ленин В. И. Полн. Собр. Соч… т. 30, с. 350.
