обольстительно нежен.
– Древние греки знали толк в жизни: трапеза должна сопровождаться беседой, и наоборот. Тогда два изысканных наслаждения дополняют друг друга.
Я поддерживала беседу, как могла. А могла я плохо. Мне не хватало интеллекта и недоставало практики. С Игорем мы почти не говорили – только о самом обыденном. А вообще он предпочитал целоваться.
Зал «Морского оркестра» постепенно заполнялся людьми. Пару раз с моим спутником поздоровались. Иногда я ловила на себе изучающие, оценивающие взгляды, но я чувствовала их только кожей, потому что не могла отвести глаз от своего спутника.
«Пропала, пропала», – думала я.
«Пропала, пропала», – думала я в девять часов утра на следующий день, лихорадочно перелистывая страницы учебника химии в школьном коридоре. Домой я попала только около одиннадцати и успела только переодеться в халатик и смыть макияж, а потом, удивляясь собственной способности к наглой лжи, уселась за письменный стол, на котором, позабыт, позаброшен, лежал этот самый учебник, чтоб его черти драли! Маму привез брат через десять минут после моего триумфального возвращения, и она сразу заглянула в мою комнату:
– Все еще занимаешься? Давай-ка ложись. Нужно, чтобы у тебя голова свежая завтра была. Перед смертью не надышишься.
Не надышишься, ох не надышишься, тут мама права! Я обнаруживала все новые и новые провалы в своих познаниях. Собственно, знала-то я почти все билеты, зубрежка сделала свое дело, но вот в своей способности решить задачу я была совершенно не уверена, а задача прилагалась к каждому билету. Оставалось надеяться на сумасшедшую удачу.
И удача была со мной на том экзамене. Отвечавшая передо мной Карина запуталась в химическом эксперименте, что-то смешала неправильно, и из ее реторты повалил удушливый желтый дым. Когда же Светлана Валерьевна попыталась включить допотопную вытяжку, из трубы на пол посыпался сор, птичий помет и несколько голубоватых перышек – видимо, там свили гнездо вездесущие голуби-сизари. Нарушение техники безопасности было налицо, и Светлане Валерьевне пришлось выводить класс в коридор и проветривать помещение по старинке – путем открывания всех окон нараспашку. Ну, пока она там цацкалась с окнами, я, конечно, успела подсуетиться, и Лешка Егоров мне решил злокозненную задачу, запросив за это шоколадку. Он был отличник и уверял, что мозги у него хорошо варят, потому что он ест много сладкого. Если бы дело обстояло именно так, я бы давно была профессором и академиком...
Дело того стоило – за то, чтобы поглядеть, как Светлана Валерьевна удивится сделанной мной задаче, я бы не то что шоколадку, я бы целую кондитерскую фабрику отдала. Она крутила листочек с решением и так и сяк, едва ли не на зуб его пробовала, потребовала, чтобы я повторила решение на доске – видимо, чувствовала подвох. Но другая экзаменаторша, старенькая и добрая учительница физики, только махнула на нее рукой, подмигнула мне и поставила отличную оценку.
Я выбежала
